Может ли быть что-то более унылое, чем встреча выпускников через год после выпуска? Робин с уверенностью могла сказать, что да, может. Каждый божий день перекладывать баночки, мешочки и пакетики из коробок на полки, и с полок на другие полки – вот что Робин считала унылым. Работа в супермаркете изнуряла ее своим однообразием, разбавленным разве что мелкими ссорами с сотрудниками и чуть менее мелкими кражами.
Зато встреча выпускников – это что-то новое и интересное, не правда ли? Тут можно встретить людей, с которыми ты училась. И не важно, что большую часть из них ты не знала вообще, а с большую часть той части, которую знала, теперь можешь не узнать. Главное, что хоть какую-то часть людей ты узнаешь, они узнают тебя, сначала ты их шокируешь своим внешним видом.  А потом вы вместе напьетесь до чертиков, будете танцевать на столах, рассказывать, кто кому какие пакости делал в школе, нервничать, ругаться, таскать друг дружку за волосы. А потом отмывать в туалете размазанную по лицу помаду и тушь, одалживая давешней сопернице салфетку и тюбик тонака – стереть кровь под носом и замаскировать фингал. Или, все в том же туалете, размазывать свою помаду в жарких поцелуях с парнем, что сидел перед тобой на биологии, а ты его не замечала, но вот за год он так изменился и такой.. оооох, да! Хорошо, что в зале будет играть громкая музыка, и никто не услышит твои стоны.
Робин часто думала, что слишком много смотрит телевизор. И от этого в ее голове рисуются фантазийные картины вроде этой. Но ей не хотелось верить, что все будет так же скучно и уныло, как вся ее жизнь весь тот год после окончания школы. Как будто не год, а один и тот же день, нескончаемо повторяющийся.
Говорят, человек сам кузнец своего счастья. В этой ситуации слишком многое зависело от сторонних факторов, но Эндерс твердо решила, что сделает все, что в ее силах, чтобы скучно не было. Для начала следовало выбрать наряд. Перерыв свой шкаф сверху донизу, Эндерс остановилась на стилизации под корсет, выгодно подчеркивающей как талию, так и грудь. Под него одела черную кофту-сеточку. Ультракороткая юбка почти не оставляла простора для фантазии и заставляла некомфортно себя чувствовать в положении сидя. Ниже – непрозрачные черные колготки и ее личная гордость – высокие сапоги на платформе с 11-тисантиметровым каблуком, настоящая Demonia.
Довершали образ черные ногти, ярко красная помада и непомерно большое количество черных теней и подводки для глаз. И сорок минут тщательного выравнивания волос, чтобы ни один завиток не появился.  В таком вот боевом раскрасе Робин вышла на тропу войны. То есть зашла в бар.
Поначалу было действительно скучно. Ни одного знакомого со школы лица. Зато куча знакомых рож завсегдатаев бара. Решив, что напиваться в одиночестве тупо, девушка взяла себе мохито и снова огляделась по залу. То ли она рано пришла, то ли…
- Эй... – она заметила знакомое лицо, девушку в голубом платье и с лентой в волосах. Кажется, они сидели рядом на химии. Или на литературе. Ни то, ни другое любимым предметом Робин не было, так что она их плохо помнила. – Лиддердейл! – наконец-то вспомнила она фамилию блондинки. – Привет! Помнишь меня?
Она поплыла в направлении девушки, удерживая в руках свой коктейль и ловко лавируя между посетителями.

Алиса вздохнула, прокрутив ладонью круглую обитую потёртым красным кожзамом седушку барного стула, но садиться не торопилась, отойдя в другую сторону, как неприкаянная. Одна она чувствовала себя не очень-то уютно. Тем более на трезвую голову. Масляные взгляды уже поднабравших мужчин и парней, ещё не успевших найти себе подружку на вечер и ночь начали смущать Лиддердейл ровно тогда, когда стали норовить перейти в нечто более осязаемое. Причём осязаемое совсем не в тех местах, где положено. Алиса поспешила устроиться за один из столиков, чтобы не показаться такой уж одинокой и скучающей. Впрочем, наличие меню без картинок в действительности вызвало неподдельную скуку. В алкоголе Алиса понимала мало, надписи ей ничего толком не давали, кроме попытки выудить красивое прозвище или представить, как мог выглядеть Жан Луиз Прельон чёрти какого года (в смысле мужчины в лосинах и с пером в шляпе, а не бутылки), а, судя по некоторым особенно замороченным названиям, заодно вызвать тёмные силы. В любом случае, начинать одной как-то совсем не хотелось.
Когда Алиса встала, чтобы сделать последнюю попытку отправиться на поиски одноклассников, её окликнули. Прищурившись, Лиддердейл заметила пробирающуюся как рыбка против течения, темноволосую девушку. Впрочем, тёмными были не только её волосы, но и глаза. Алиса как-то пробовала сделать смоки-айс, но попытка закончилась чем-то пандообразным, нежели дерзко-сексуальным. Удивило Алису не только в кои-то веки наличие знакомого лица, но и то, что это знакомое лицо помнило не только её имя, которое произносилось в классе по большей части с каким-то налётом издевательского сарказма, но и даже фамилию.
- Робин? Привет! – своих одноклассниц, несмотря на провалы в памяти, Алиса ещё помнила. Тем более прямолинейную своенравную девчонку Эндерс, которая за словом в карман не лезла и совершенно не заморачивалась, кто и как воспримет её слова и действия. Впрочем, отсутствие такта ещё не делало её врагом. Алиса никогда ни на кого не держала зла, а уж тем более грех было обижаться на человека, если у него такой характер, особенно если к нему привыкаешь за годы учёбы. Алиса радушно приобняла девушку и встала рядом.
- Больше никого из наших не видела? – решила выяснить Алиска на ухо, пытаясь перекричать музыку.
Прочем, вселенная откликнулась на призыв достаточно быстро, выводя на передний план балованную девушку с причудливым цветом глаз. Ну и компания подбиралась. Спроси её в десятом классе, будет ли она пить с Робин и Соломеей, вот уж точно бы представила это с трудом, подругами они могли назвать друг друга с большой натяжкой. Меркантильная миссис Лиддердейл уверяла дочку, что с Бальза надо дружить, но когда Алиса её слушала?
- Соломея! – Алиса обняла и её, радуясь ещё сама не зная, чему. Даже странно, что Алису так хорошо помнили, хотя было за что. Лиддердейл нередко выдавала что-то эдакое или затевала сомнительные приключения, которые мало кто понимал.
Официант, подошедший с ослепительной широченной улыбкой, которой позавидовал бы сам Чеширский кот (жажда весомых чаевых может вызвать и не такие отклонения), услужливо поставил на стол бутылку виски. Алиса посмотрела на бутылку, на коктейль в руках Эндерс и замялась, так и не определившись, что будет пить. Денег было немного, скромная четверть аванса курьера, так что хотелось, чтоб наверняка. Понятно, что едва ли Соломея собиралась глушить виски в одиночку, но всё равно стоило заказать себе хоть что-то, дабы не прослыть наглой халявщицей.

Блондинка не только ее узнала, но еще и полезла обниматься, что было странно. Ведь в школьные времена, они не были особо близкими подругами. Да и вообще Робин ни когда и ни с кем не было в особо близких отношениях. Порой ей даже казалось, что она не способна на отношения подобного рода. В общем, слегка удивившись, она отвела в сторону руку с бокалом, чтобы не дай бог не пролить коктейль на миленькое и наверняка не дешевое платьице Алисы, другой рукой приобняла любвеобильную девушку и чуть похлопала по спине.
- Никого пока, - покачала она головой, - но двое – это уже небольшая компания, думаю, мы справимся! Пошли сядем.
Заговорщицки подмигнув, потащила девушку у ближайшему освободившемуся столику. Он был не очень большим, но их ведь всего двое, уместятся комфортно. Но тет-а-тет поддерживать было сложно, нарду вокруг шастало немало. А как только они уселись и даже не успела Робин спросить у Алисы, почему та ничего не пьет, как к ним подплыла девушка в изысканном черном платьице, которую Лиддердейл назвала Соломеей.
Впрочем, Робин и сама знала, кто она такая. Кто же не знает Соломею Бальзу, дочь Миклоша Бальзы? Вот и Робин ее знала. Хотя и не общалась с ней в школе. Она вообще считала эту девицу существом другого, если даже не второго сорта, если можно так выразиться о той, кто богаче, успешнее и популярнее тебя.
А вот Бальза ее, кажется, не узнала. Ну и черт с ней. Эндерс взяла со стола принесенный официантом фужер. Наверное, посуда чистая закончилась, раз под виски подают фужеры, а не стаканы, хотя ей было все равно из чего пить, хоть из горла, но ведь наверняка изысканная мисс Бальза знала толк в стеклотаре и могла прийти в бешенство от такого нарушения столового этикета.
Взяв фужер, девушка сунула его в протянутую руку Соломеи, со знанием дела открыла бутылку и налила ей, а потом и в остальные два стакана-дистрофика, подразумевая, что за знакомство надо пить, а не ручкаться.
- Робин, - ответила, проделывая ритуал вискиналивания. -  И это вряд ли могла быть я. Я их резать обожала. И мышей тоже. А во внеклассное время еще и белок, - она цокнула своим фужером о ее, а потом о третий, стоящий на столе, - твое здоровье. Твое тоже, Алиса.

В скором времени содержимое бутылки перекочевало в девичьи желудки, согревая и расслабляя всех троих. Разговаривали мало, ведь общих тем у них практически не было, зато пили активно. Робин уже начинала тосковать, посматривая на остатки виски на донышке, когда к ним в очередной раз подошел официант и выгрузил с подноса тарелку с фруктами и бутыль шампанского.
- Смотрите, девочки, а мы, оказывается, популярны! – захихикала Робин, обнимая Соломею за талию.

Господин Бальза отодвинул бумаги на край стола, немного подумал и, открыв верхний ящик, переложил их внутрь. Порядок прежде всего. Сперва в доме, в кабинете и на столе, затем уже в душе и мыслях. Противоречивый и порывистый от природы, Миклош тем больше уважал дисциплину, чем сложнее ему давалась эта непростая наука. Правда, об этом никто кроме самого господина Бальзы не догадывался. Потому что бардак раздражал его еще больше. Его, если честно, вообще многое раздражало. Даже не просто раздражало – бесило.  Безответственность, упрямство, ленивая созерцательность и нежелание шевелиться, пока не пнут... Желая вывести отчима из себя, приемная доченька весьма талантливо изображала любой из этих недостатков, а то и все в комплекте. Впрочем отношение к Соломее традиционно колебалось от «спасибо, мышонок» до «где  только носит эту дрянь?», Миклош по сей день не мог постичь глубины собственного альтруизма, некогда толкнувшего его нацепить на себя тяжкие вериги опекунства... Но что сделано, что сделано. Он кисло улыбнулся своему отражению в полированной поверхности пресс-папье и, получив в ответ еще более отвратительную улыбку, поднялся из огромного кожаного кресла. Соломея совершенно определенно была неплохой девочкой. Просто она временами очень хорошо это скрывала... Особенно с тех пор, как он стал ее непосредственным начальником. И хватило же ума предложить ей место секретарши! Миклош с досадой провел рукой по светлым волосам. Поздно сокрушаться. Все равно других вариантов у него не было.  Добровольцы, желающие поработать личным помощником господина Бальзы в очередь за дверью не выстраивались и вообще себя никак не проявляли. Видимо, три девушки, сменившие друг друга на этом ответственном посту, хорошо постарались, описывая тяготы и лишения работы в особняке с наглухо закрытыми от солнечного света окнами.
Мельком взглянув на часы, Миклош подошел к окну и, отодвинув штору, с усилием поднял и закрепил тяжелый, не пропускающий ни единого лучика ролет. Конечно, можно было бы не утруждаться подобной процедурой дважды в день, но слишком уж она удачно дополняла иллюзию полноценной жизни. Проклятая аллергия на солнечный свет донимала его, кажется, с самого детства, во всяком случае иного способа существования господин Бальза припомнить не мог. Горожане относились к этому обстоятельству спокойно и с пониманием – как к любому недугу, создающему неудобства только своему обладателю. Разве что ребятишки с воодушевлением развлекали друг друга страшилками про злобного господина-летучую-мышь, нападающего на беззащитных прохожих под покровом ночи. Им-то уж точно болтать не запретишь... К тому же у Миклоша были все основания предполагать, что каждый всплеск народного мифотворчества не обходился без участия его драгоценной падчерицы. При желании Соломея поспевала везде и всюду. Жаль только эти удивительные моменты не имели ни малейшего отношения к работе. И уж тем более – к делам домашним. Наводить порядок в псевдоготическом особняке на окраине города являлись проворные девчушки вдовы Лукас. Что бы он делал без этих  хорошеньких, стреляющих во все стороны глазками фей чистоты, Миклош даже  не представлял. Они-то уж точно не опасались мрачного господина Бальзу, скорее наоборот – были отнюдь не против познакомиться поближе. С некоторыми из них он и вправду регулярно «знакомился», примерно до того момента, как до бедняжек начинало доходить, что больше им, увы, ничего не светит. Молодой бизнесмен с равнодушными глазами даже не пытался изображать романтического героя, он просто был одинок и откровенно пользовался ситуацией.
Но сегодня никакие девушки в планы Миклоша не входили. Он собирался заехать в офис. Не то, чтобы поработать, просто оценить ситуацию. В компании господина Бальзы ночные инспекции шефа, как и ночные смены для ее работников, давно стали делом привычным и никого не удивляли.
Главное, ничего не забыть, чтобы лишний раз не возвращаться. Миклош задумчиво хлопнул по карману пиджака, хотя никогда не имел привычки распихивать мелкие вещицы по карманам, считая ее признаком дурного вкуса. Он прекрасно помнил, что выкладывал ключи от машины вместе с бумажником... И бумажник – вот он, на столе, а ключей поблизости почему-то не видно. Не оказалось их и на полу – для того, чтобы в этом убедиться, Бальза не поленился отодвинуть кресло и заглянуть под дубовую крышку столешницы.  Уже раздраженно морщась, он подхватил с низкого столика черный кожаный мессенджер и заглянул внутрь. Правда,  скорее для порядка, чем рассчитывая отыскать пропажу. Нельзя найти то, чего нет. Вернее, находится совсем в другом месте. И он даже подозревал, в каком именно. Только дурак мог бы не заметить, как загораются Соломеины глазки при одном взгляде на его сверкающий кабриолет. Сам Миклош к дорогущему авто относился без малейшего пиитета, но в праве гонять на его мерседесе по улицам Сторибрука  падчерице было отказано раз и навсегда. Что же такого из ряда вон выходящего должно произойти сегодня вечером, раз уж Соло отважилась на подобный шаг? Да и ограничилась ли она одной машиной? Озаренный внезапным предположением, Миклош схватил бумажник,  готовясь к худшему, но деньги были на месте. Не хватало лишь одной мелочи – золотой банковской карты.
- Ну дрянь! – пролетев через кабинет, портмоне с силой впечаталось в противоположную стену, чудом не угодив в картину с акварельно-дождливым фрагментом старинного города, - Ну подожди у меня...
Едва не пенясь от праведного гнева, господин Бальза вылетел из кабинета, вихрем промчался по длинному коридору и с грохотом распахнул дверь Соломеиной спальни.  Пусто.  Разумеется, пусто. Ключи от маленького вишневого фиатика, купленного падчерице на прошлый день рождения, сиротливо покоились на тумбочке среди каких-то блестящих плоских коробочек. Разбросанные вещи явно свидетельствовали о торопливых сборах и нелегком выборе, сделанном в пользу какой-нибудь очередной мини-тряпочки... Миклош двумя пальцами приподнял висящее на спинке кровати нечто невесомо-кружевное... Свидание у нее, что ли? Мысль вызвала новый приступ бешенства и желание немедленно придушить маленькую паршивку. Но для этого ее еще надо было отыскать... Впрочем, это был исключительно вопрос времени -  во всем городе существовала всего пара-тройка мест, где охотнее всего прожигала бы жизнь его великовозрастная доченька.  Забавная, должно быть, получится встреча. Вечер, само собой, будет слегка подпорчен, но не в одиночку же ему грустить о неудавшихся планах?

Последняя надежда уладить дело миром рухнула под незатейливую мелодийку телефонного вызова. Соломея упрямо отказывалась брать трубку, а затем и вовсе исчезла из зоны доступа – видимо, отключила мобильный.  Ну ок. По крайней мере, он честно пытался... Пожав плечами, Миклош крутанул руль, и юркое авто послушно свернуло с освещенной улицы. В конце концов , почему бы Соломее не обнаружиться в первой же дыре? Вернее, норе – "Кроличьей норе". Будь его воля, господин Бальза никогда не опустился бы до визита в забегаловку со столь дурацким названием и неприглядным фасадом. Но, похоже, Солмея рассудила иначе – черный мерседес сверкал у входа в полуподвальное помещение, привлекая взгляды редких прохожих  и  любопытствующих завсегдатаев.  Вольно же ей распоряжаться чужими деньгами! Ну погоди, детка...  Хлопнув дверцей, Миклош выбрался из машины.
Всего десяток торопливых шагов, и забитое людьми помещение дикой  какофонией света и звука  обрушилось на нового посетителя. Именно так он себе это и представлял. Клубы сигаретного дыма, мелькающие над танцполом огни, грохот идиотской музыки и не блещущие интеллектом физиономии – оглядывая душный зал, Бальза не потрудился скрыть гримасу отвращения. Отряхнул случайно прикоснувшийся в дверному косяку рукав, поправил галстук... Его манеру одеваться в городе и без того считали вызывающе-пижонской, а в забитом сомнительной публикой баре он и вовсе выглядел белой вороной. Хотя, кому какое дело – поглазеют и отвернутся.  Тем более, что прямо напротив двери в компании двух хорошеньких девушек и одного нестриженного молодого человека обнаружилась сама Соло. И ни где-нибудь, а прямо у этого типа на коленях... А ведь он почти знал, что она развлекается именно так. Сигареты... Виски... Парни, охотно хватающие упившуюся красотку за все выступающие места... Может, еще и наркотики? Разве не так проводит время вся нынешняя молодежь? Сам выглядевший едва на двадцать пять, Миклош по непонятным причинам себя к молодежи не причислял, более того – относился к подрастающему поколению с прохладным скепсисом стороннего наблюдателя. Но если это и казалось кому-то странным, то высказывалось такое мнение лишь где-то в кулуарах и шепотом. Господин Бальза мог позволить себе целый комплект чудачеств и странностей. Деньги и влияние покрывали все.
А Соломея кокетничала напропалую. В какой-то момент Миклошу показалось, что он  перехватил мутноватый взгляд падчерицы. Она видела, что он вошел. Видела и, пьяненько улыбаясь, продолжала внаглую зажиматься с кудлатым мальчишкой! Желание немедленно разобраться с обоими было настолько велико, что лишь преградивший дорогу официант спас Соломею от воспитательного момента.
- Господин Бальза... – узнали таки... черт с ними... Официант старательно улыбался, - Рады видеть! Столик?
Миклош пожал плечами, не отрывая взгляда от веселящейся компании. Пожалуй, он был даже благодарен навязчивому парнишке за то, что тот, сам того не ведая, удержал его от большой глупости. Драка в баре и привселюдное выволакивание оттуда же блудной и пьяной дочери – слишком даже для эпатажного бизнесмена.
- Добавьте два места вон к тому столу, - он указал направление коротким кивком, - И принесите коньяк и бокалы. Хороший коньяк, если вы понимаете, о чем я…
Решение выпить было неслучайным. По крайней мере другой возможности не убить сладкую парочку до конца вечера, Миклош не видел. Конечно, проще всего было бы утащить Соло силой, но очень уж не хотелось громких скандалов в прессе. Да и промывать девочке мозги лучше на трезвую голову, иначе все перлы отеческой мудрости придется повторять как минимум дважды…
Стулья и заказ появились мгновенно. В упор разглядывая пеструю компанийку, Миклош неторопливо прошествовал к столику.
- Доброй ночи, дамы-господа! – полное фальшивого дружелюбия приветствие потребовало немалых усилий. Вблизи подружки Соло – блондиночка и черноволосая - оказались еще симпатичнее, чем издали, но ни одна из них не показалась ему знакомой. А вот ее ухажера он узнал. Парень работал в  местной газетенке, обожавшей совать нос в чужие дела, и, судя по выражению лица, считал себя как минимум пупом земли. Ну-ну…
- Решил присоединиться к вашей маленькой вечеринке, - Бальза широко улыбнулся, чувствуя как внутри все буквально переворачивается от злости, -  Если вы не против, конечно… Соломея, я надеюсь, ты представишь меня своим подругам?
Пальцы Миклоша сдавили плечо Соло, словно клещами.
- Сядь на стул и не позорься, - почти без паузы процедил он, наклонившись к самому уху падчерицы. – Мы же не будем при всех обсуждать тему моей машины и карточки… Верно?
Пушистая прядь щекотно скользнула по губам. Интересно, сколько эта дурочка успела выпить? Или ее напоили? Всякое ведь могло случиться… Да и так ли уж случайно оказался здесь этот репортеришка – тоже вопрос…
- Садись на свое место, - повторил он, удивляясь своему бесконечному терпению. Пальцы сжались еще крепче. Он знал, что делает ей больно, на плече наверняка останутся синяки… Ничего, переживет, - Упрямая девочка едет домой, а послушная проводит приятный вечер в моей компании. Нерадужно, но потерпеть можно. Все разборки дома. Садись, я сказал…
Правда, в том, что вечер будет таким уж «приятным», господин Бальза сильно сомневался.

Отредактировано Miklos Vlad Balza (2014-10-19 01:44:08)

Складывалось впечатление, что в их небольшой девичьей компании Робин была самой стойкой к алкоголю. Соломея, ушедшая с телефоном в руке куда-то в сторону туалета, еле держалась на ногах. Алиса хохотала со всех шуток, а порой и с обычных фраз. Впрочем, положа руку на сердце, Робин не могла сказать, что сама могла бы держаться на ногах лучше Бальзы, или что не хохотала так же, как Лиддердейл. Просто со стороны она себе казалась более трезвой, чем новоиспеченные подруги. И это могло означать, что она была пьяна больше, чем остальные.
Когда к ним за столик на место Соломеи подсел незнакомый мужик, Робин поймала заговорщицкий взгляд Алисы и решила, что блондинка его знает. Она не менее заговорщицки подмигнула блондинке, скромно спрятавшейся за бокалом, и повернулась к гостю, одарив его милейшей из своих улыбок.
- Эй, это ты нам шампанское прислал? – прокричала, чтобы было хорошо слышно.
Наклоняться и шептать ему на ушко почему-то не хотелось. Вроде и нормальный мужик – и глазки карие, и кудряшки темные – все при нем, но что ей в нем не нравилось. То ли то, что он пытался подцепить девчонок выпивкой, то ли то, что сел на место Соломеи и когда она вернется, уже не сможет сесть рядом с Робин.
Длительного разговора не получилось. Видимо разговор Бальзы был слишком коротким, или же зал и туалет движутся в разных временных потоках. Так что брюнетка с вишневыми глазами вернулась очень быстро. И тут же очутилась на коленях у их нового собутыльника. Тут уж Робин точно поняла, что он ей не нравится. Со злости она чуть не разбила стакан, резко стукнув по нему донышком бутылки. Но причина злости все еще не была понятна.
Пока те двое общались, Робин демонстративно отвернулась к Алисе, которая, кстати, тоже придвинулась к ней ближе, как будто Соломеин кавалер был ей неприятен или даже пугал.
- Не баись, нам и вдвоем будет весело, - наиграно залихватским тоном сообщила Эндерс, наливая блондинке и заставляя пить с собой на брудершафт.
Поцелуй, впрочем, не удался, потому что в этот момент к их столу подвалил очередной гость. На этот раз блондин, по возрасту чуть моложе брюнета. И явно в плохом настроении. С собой он притащил еще выпивку и два стула. Ну что ж, хоть что-то полезное есть в этих новеньких.
Выглядел блондин совсем трезвеньким, что в такое время и в таком месте было до противного неестественно, а тон его разговора, острые взгляды, брошенные на Соло с ее хахалем, и рука, крепко сжимавшая ее плечо, подсказывали, что он ее хорошо знает. Может парень ее. Ну или брат. Хотя у Бальзы вроде бы не было братьев. Только отец. Но этот на отца ну совсем не тянул – слишком молод. Робин в недоумении и растерянности отхлебнула шампанского.
От дальнейших размышлений ее спас шепот Алисы, предлагающей ретироваться из этой слишком густой от напряжения атмосферы на танцпол, где витало напряжение немного другого толка.
- Робин, - кивнула она блондину, якобы желавшему знакомиться с подругами Соломеи, и упорхнула вслед за Алисой.
Не успели девушки как следует потанцевать, как какой-то шутник, не иначе, включил Objection Шакиры. Мужиков на танцполе было сильно в дефиците, да и народ не сильно рвался по пьяни танцевать нечто такое сложное, тем более, что одеты и обуты все были явно не для танго. Но когда это сложности пугали Робин Эндерс? На первых же тактах, узнав знакомый ритм, она ухватила с ближайшего столика цветок, слишком отдаленно похожий на страстную красную розу, а именно – только своим  красным цветом.
- Я поведу, - кивнула Алисе и под ошалевшие взгляды продолжающих дрыгаться в обычном стиле людей, зажала псевдорозу в зубах.
По правде говоря, танго Робин танцевала так себе. Они сделали всего несколько шагов, выполнили одну фигуру, невесть как совпавшую в их видении того, что должно быть фигурой латиноамериканского танца, и сбились с ритма.
- Спасибо за танец, - засмеялась Эндерс, протягивая цветок Алисе.

Отредактировано Robyn Enders (2014-10-24 20:54:04)