Бэлль шла по направлению к соседней деревне. За последние месяцы она привыкла бродяжничать, но так и не научилась просить подаяние. Гордость не позволяла, хотя добрые женщины, завидев ее, норовили угостить хотя бы яблоком. Девушка  просила работу и выполняла ее, получая хоть и скудное, но вознаграждение. В основном ей приходилось помогать по хозяйству, но в этот раз задача предстояла хоть и простая, но необычная.
Две кумушки из соседних деревень очень крепко дружили, а после, не поделив козу, так же крепко рассорились. И ладно бы им, как всем, рассориться - и тут же помириться. Нет, они годами вели вражду. И надо же было такому случиться, что  дочка одной из них и сын другой полюбили друг друга. Какая там свадьба - матушки и слушать не желали. А девушку - так вообще заперли под замок и не выпускали, чтобы не сбежала. А бродяжку мать несчастной невесты впустила в дом. Когда Бэлль мыла посуду, девушка подошла поближе, сунула ей в руки завернутый в тряпицу медальон и попросила отнести возлюбленному. Поручение как поручение - не лучше, но и не хуже других. А прилагаемая к медальону монетка очень даже скрашивала путешествие в соседнюю деревню. Тем более, что идти было недалеко.
Бэлль запретила себе думать о любви. Но когда идешь, мысли, не спрашивая, сами лезут в голову. Влюбленных стоило пожалеть за то, что им не позволяют быть вместе, но девушка только радовалась - их чувства взаимны, они обязательно что-то придумают, и им никто не сможет помешать. То ли дело... Усилием воли Бэлль возвращалась к мыслям о заплатке на платье, прохудившихся туфельках - о чем угодно, лишь бы не вспоминать, что произошло в огромном замке в заснеженных горах...

Когда девушка пришла в себя, то не сразу поняла, что с ней произошло. В комнате было темно и веяло сыростью. Масляная лампа чадила и давала слишком мало света, чтобы понять, куда она попала. Пленница встала и обошла комнату. Было похоже на еще одну темницу. Но за что? С нее нечего было взять. Бэлль нащупала медальон и прикусила губу от досады: девушка ведь будет надеяться, что ее возлюбленный получит послание. Обидно было подвести человека, для которого этот медальон был, быть может, последней надеждой. И еще Бэлль не хотелось, чтобы эта юная девушка подумала о ней, как о воровке.
Пленница прислушалась. Вокруг стояла такая жуткая тишина, что, казалось, ее бросили здесь умирать. Но кто и за что? Два человека, которых она любила, вышвырнули ее прочь. Разве кому-то из них этого оказалось мало?..

Что-то зашуршало. Бэлль прислушалась. На крыс было мало похоже - как будто ступал кто-то. Ее отец ходил гораздо громче, Румпельштильцхен - тише. Значит, никто из них о ней не вспомнил. Гадать по шагам девушка не умела, хоть сейчас ей этого больше всего хотелось. Кто знает, каким окажется ее похититель и чего он от нее потребует?
В дверном замке мерзко заскрежетал ключ, и дверь с протяжным скрипом распахнулась. На пороге стоял человек с кувшином и кружкой. Жаждой ее морить не собираются - это уже хорошо. Но больше всего Бэлль хотела узнать, что происходит.
Вошедшего никто не встречал в дверях, но его это мало смущало. Девушка уставилась на незнакомца, чуть прищурившись, чтобы лучше разглядеть в полутьме подвала. Ничего особенного: обычная, небогатая одежда, добротная обувь - наверняка ее хозяин много ходит, поэтому покупает такие башмаки, которым нет износа. Бэлль не видела его взгляда - полутьма скрывала глаза.
Но самым странным в незнакомце было то, что он не сказал ей ни слова. Ничем не поинтересовался, ни о чем не спросил, ничего не предложил. Ведь для чего-то же он упек ее сюда. Или это был не он?
- Вы не могли бы сказать, как и зачем я сюда попала? - задала Бэлль свой сокровенный вопрос. - Боюсь, что вам за меня никто не заплатит и гроша.

Ее тюремщик молчал и говорить не собирался. Наверняка немой. Что ж, это было лучшее, что мог придумать ее похититель. В том, что запер ее тут не этот человек, Бэлль уже не сомневалась: немой вряд ли сможет с кем-то договориться о выкупе. И по той же причине вряд ли у него могут быть какие-то свои цели.
А слышит ли он ее? Или читает по губам? Он ведь не ответил на вопрос - только показал, зачем пришел. А впрочем, особенной разницы нет, как именно тюремщик будет понимать свою узницу. Девушка кивнула, как будто соглашаясь, и произнесла:
- Благодарю вас. Я не отказажусь от ужина.
Бэлль надеялась, что правильно поняла жест мужчины. Сколько же она была без сознания? Час, два, а может, весь день? В подвал не проникал дневной свет. Выходила она, когда солнце было высоко над землей. Девушка еще была не слишком голодна, но отказываться не решилась - кто знает, когда он придет в следующий раз?
Пленница снова вспомнила о медальоне в корсаже платья.
- Долго ли я тут пробуду? - спросила она своего тюремщика. - Если да, то вы должны мне помочь. Нужно...
Бэлль осеклась. А что, если ее украли именно поэтому? Чтобы она не донесла весточку?

Бэлль была в полной растерянности. Ну как же ей теперь поступить? Как узнать? Сколько же еще это продлится?
Но ее тюремщик неожиданно предложил покинуть темницу. Странно - ведь как он принес воду, так мог бы принести и пищу. Но девушка не стала долго раздумывать, а последовала за мужчиной. Он хотя бы знал, что делает.
Горькие воспоминания попытались занять свое место в голове Бэлль. Он ведь так же запер ее. Может, для того, чтобы смирить гордый нрав? Но вскоре местом ее заключения стал целый замок...
Девушка с силой впилась ногтями в ладони, чтобы отогнать воспоминания. Если ей придется проводить много времени в одиночестве, что же делать с ними? Как забыть? Или не забыть, но хотя бы не вспоминать.
- Куда мы идем? - зачем-то спросила узница.
Бессмысленный вопрос. Он все равно не ответит.

Бэлль испуганно ойкнула, когда увидела, как ее тюремщик обжег себе руку. Размышлять над тем, как можно было совершить такую глупость, было некогда. Девушка схватила с полки большую глубокую плошку, быстрым движением наполнила ее холодной водой из стоящего в углу ведра и подбежала к мужчине.
- Опустите сюда руку. Ее сначала нужно остудить!
Узница старательно выговаривала слова, смотря в сторону собеседника. Если он читает по губам, это значительно облегчит его задачу.
Поставив плошку с водой рядом на стол, девушка на всякий случай кивнула, чтобы мужчина понял, что руку в воде еще нужно подержать некоторое время.
- У вас есть какие-то настои от ожогов? - спросила она. - Вы бы не могли их найти? А пока накрою на стол.
Ее не особенно учили сервировке - это всегда делали слуги. Но в замке у Румпельштильцхена Бэлль неплохо овладела этим искусством. Хотя сейчас вряд ли ее навыки будут полезны - разве человеку с обожженной рукой есть дело до красивой сервировки?
Девушка разложила мясо по тарелкам и огляделась. Недалеко от печи лежал хлеб. Довольно свежий, что было особенно приятно. Бэлль нарезала его, положила на стол и обернулась к своему тюремщику.
- Вы нашли настой?

Бэлль недоверчиво посмотрела на своего тюремщика. Готового настоя у него не было - только травки. Ну что ж, придется подождать, пока они заварятся. Мужчина сам поставил воду на огонь - это было не так уж и сложно. Но вот управляться с травами с больной рукой, наверняка будет неприятно.
- Садитесь ужинать, - позвала девушка. - Я потом сама заварю, когда вода согреется.
Может, ей просто хотелось потянуть время, чтобы не возвращаться в пустую каморку.
Когда на тарелке оставалась примерно половина, вода закипела. Бэлль подхватилась, засыпала в воду травки и, прикрыв вместо крышки лежащей рядом небольшой тарелкой, укутала все это кухонным полотенцем и оставила настаиваться.
- Как раз заварится, когда мы закончим с ужином.
Девушка старалась говорить как можно спокойнее - кому понравится кислая физиономия - но в голосе все равно проскальзывала тоска.
- Я могу помочь обработать ожог, - предложение скорее выглядело как просьба.

Бэлль протянула было руку в ответ для поцелуя, но вовремя спохватилась и одернула. Воспитанная в благородной семье, она привыкла к этому, казалось бы, простому жесту настолько, что когда очутилась на улице, пару раз по привычке протягивала руку деревенским мужикам. Они потом еще долго и заслуженно над ней потешались. Как же без этого - растрепанная принцесса. И хоть платье, в котором она ушла из замка Румпельштильцхена, было добротным, все же и оно пообтрепалось от частых путешествий. Да и волосы стали выглядеть не слишком опрятно, хоть Бэлль и старалась за ними приглядывать. Но у нее не было ни щетки с гладкой щетиной, чтобы начесывать их до блеска, ни трав, что собирала прислуга в замке отца. Разве что удавалось насобирать крапивы.
Она так хотела посмотреть мир - и вот, ее желание сбылось. Но разве могла она предположить, что исполнится оно вот так? Что она, никому не нужная, будет ходить, куда глаза глядят, в поисках поденной работы? И может, не столь мучительным было бы ее путешествие, если бы не боль утраты и не разбитое сердце. Любовь всегда была для нее таинством, к которому она мечтала прикоснуться разве что в самых смелых снах. И вот теперь она знает, что это такое, вот только это не принесло ей счастья. Румпельштильцхен рассказывал, что он находит отчаявшиеся души и дает им то, что они просят. Но цена такого исполнения желаний слишком высока. Если бы она знала, на что идет, заключая с ним сделку. Если бы знала, какую плату он назначит за выполнение ее желаний. Что тогда? Отказалась бы она познать истинную любовь или согласилась бы уйти с ним снова?
Надеясь, что тюремщик не заметил ее оплошности, Бэлль засуетилась. Взглянув на сумку, она поняла, что он имел в виду, и лицо ее вмиг приняло нежно-зеленый оттенок. У девушки закружилась голова, а к горлу подступила тошнота, поэтому она срочно сделала пару очень глубоких вдохов, старательно пытаясь задержать сознание и не дать ему сбежать, оставив свою обладательницу в глубоком обмороке.
Из Бэлль растили истинную даму, не давая ей играть с деревенскими детьми, но она, будучи девочкой, иногда сбегала хотя бы на соседнюю улицу, за что всегда получала взбучку от отца. И один раз она видела мужчину, сумку которого точно так же украшали крысиные хвосты. Нет, не то, чтобы Бэлль уж очень любила крыс, скорее даже наоборот. Но оборванные хвосты тогда произвели на нее неизгладимое впечатление, которое не слишком сильно, впрочем, изменилось.
С трудом удержав сознание, девушка спохватилась и спросила, где можно достать ткань для бинтов. Принеся их оттуда, куда указал крысолов, она поднесла миску с отваром и принялась делать перевязку.
- Мое имя Бэлль, - сообщила девушка, отдавая дань вежливости. - Я...
Девушка запнулась на мгновение, а после продолжила с чуть виноватой улыбкой:
- Я бродяжка. Хотя вы наверняка это знаете. И уж точно знаете больше меня. Вы не расскажете мне, зачем я здесь, да?
Бэлль закончила с перевязкой - та получилась очень аккуратной - и умоляюще посмотрела на своего тюремщика, надеясь все-таки получить ответ.