- Мисс Свон, как вы себя чувствуете? - медсестра добродушно улыбается, приближаясь к кровати девушки. На самом деле Эмме уже тошно становится от этого вопроса, прозвучавшего в стенах палаты шерифа раз 10 за сегодня. Приятно, конечно, чувствовать себя нужной кому-то, знать о том, что о тебе изрядно беспокоятся, но к излишнему вниманию к своей персоне Свон не привыкла. Она привыкла быть одной, даже одинокой, а тут в одночасье обрела потерянную некогда семью.
- Я хочу отдохнуть, - Эмма утыкается лицом в подушку, надеясь тем самым скрыться от всего мира. Ей нужно время понять все происходящее, переосмыслить свою жизнь и пересмотреть отношение к некоторым конкретным людям. Все кажется слишком странным, слишком нереальным - сказочным, короче говоря. Пришлось поверить в магию, но как поверить в происходящее? В то, что все герои Сторибрука и вправду сказочные герои. В то, что Мэри Маргарет оказалась родной матерью, а Дэвид - отцом. В то, что парой часов ранее возле кровати Эммы сидел живой Нил. - Дурдом, - делает вывод Свон о всем происходящем. Но думать и мусолить всю эту ситуацию в голове особого желания нет, поэтому девушка предпочитает забыться крепким сном. Однако оторваться от реальности удается лишь на несколько часов. Сознание вновь атакуют размышления по поводу происходящего и той новой жизни, которая теперь предстоит мисс Свон. Изображать из себя покорную дочь, безмерно счастливую и довольную возвращением блудных родителей? Если бы все было так просто.
- Здравствуй, -девушка невольно вздрагивает, заслышав знакомый голос. Видимо, вдавшись в свои размышления, она и не заметила, как на пороге палаты оказались Мэри Маргарет и Дэвид. Эмма ждала их. Ждала наверное как никого другого, но признаваться себе в этом не хотела. Просто потому что боялась предстоящего разговора. - Мы..пришли поговорить, если ты не против, конечно. - Еще не поздно отказаться от всех этих семейных откровений, дать назад, ссылаясь на усталость или слишком тяжелый день. Но есть ли смысл? Свон и так всю свою жизнь провела в бегах, быть может, пора остановиться?
- Мне всё равно некуда деваться, - шумно вздыхает блондинка, улыбаясь немного натянуто. Она действительно боится и чувствует себя дико неуютно. Переводит взгляд с Мэри на Дэвида, силясь хотя бы мысленно назвать их матерью и отцом. Выходит, откровенно говоря, не очень. Встречу с родителями она себе представляла не совсем так, уж точно не в таких обстоятельствах. И, как ни странно, больничная палата среди всего прочего кажется самым адекватным.

Сложнее всего было поднять свой взгляд на Эмму, посмотреть ей в глаза. Почему? Потому что больше всего на свете Мэри боялась снова потерять свою дочь. Нет, не в прямом смысле, теперь их малышка здесь, но быть отвергнутым собственным ребенком, куда страшнее.  И хотя Мэри Маргарет прекрасно понимала, что банальным и простым «прости» тут не отделаешься, она все время боялась сделать шаг. Сделать шаг и оступиться, сорвавшись в пропасть, которая разделяла их.
Кажется, и Эмма понимает неизбежность этого разговора, нельзя пытаться убежать от него, потому что он все равно настигнет их всех. Девушка невольно нервно теребит уголок своего пиджака, а другой рукой сжимает руку мужа, ища в том такой необходимой поддержки, которую он всегда ей оказывал.  Считала ли Белоснежка тогда, что поступает неправильно, отправляя свою дочь одну в неизвестный мир? Нет, в тот момент этот выход казался ей единственным правильным и верным. А что было бы, поступи она иначе? Никто не знает, она могла даже никогда и не узнать в Сторибруке, что у нее была дочь.
- Эмма, ты же теперь знаешь... – ему тоже сложно, он так же волнуется, как и она сама. Мэри лишь крепче сжимает руку Дэвида, бросив беглый взгляд на того, а затем снова поворачиваясь к дочери. - Прошло столько лет... Мы лишь хотим, чтобы ты знала и понимала, что мы не хотели тебя так оставить. Если бы был другой выход...  -  другой выход был, и, конечно же, они оба это знали. Но так же и знали, что если бы они не поступили таким образом, то все могло бы закончиться куда хуже.
- Эмма, - сделав глубокий вдох начинает Мэри Маргарет, - Думаю, мы бы хотели рассказать тебе всё сами, чтобы ты знала об этом не только по истории из книжки Генри,- да, там были все истории, и их история была изложена верно, но в той сказке были лишь факты. Сложно по ним лишь одним понять, почему человек поступил так или иначе, а вернее - почти невозможно.
Она помнила все, будто бы это случилось только вчера, а не 28 лет назад. Помнила, как держала на руках свою новорожденную дочь, помнила, как сложно было принять то судьбоносное решение, помнила, как плакала в подушку, когда ее Прекрасный Принц покинул комнату с Эммой на руках. Нет ничего хуже, чем помнить все это и понимать, сколько боли они причинили собственной дочери. Мэри все это видела, когда общалась с мисс Свон под проклятьем.
Но прошлое уже не вернуть, самое лучшее, что они могут сделать – так это попытаться не причинять ей боль в дальнейшем, попытаться быть ей теми родителями, которых у нее никогда не было.
Мэри Маргарет снова смотрит на Эмму, ожидая ответа той, кажется, все в этой комнате боятся, в воздухе так и витает эта напряженная атмосфера. У каждого из них есть свои страхи и сомнения, и  у каждого -  свои. Но они могут попытаться помочь друг другу со всем этим справиться. Справиться со всем вместе.

В комнате была чересчур напряженная атмосфера. Напряг исходил от каждого находящегося человека в этой палате.  Эмма, кажется, вообще не понимала что происходит, также, она не могла подобрать нужных слов. На ее лице читалось волнение и... страх. Ее можно было понять, ведь потенциальные родители переживали не меньше ее. Перед тем, как начинать говорить, каждый из присутствующих выдерживал мхатовскую паузу.
Когда Мэри Маргарет взяла свое слово, Дэвид понял, что может только кивать в такт ее речи. В горле застрял ком, который наотрез отказывался пропускать слова, которые мужчина хотел произнести. Единственное, что он смог сделать, это бережно приобнять женщину за плечи, оказывая тем самым тактильную поддержку. В данную секунду словесно на него можно было даже и не рассчитывать. Он предпочел какое-то время помолчать. Чтобы сообразить, с чего лучше начать.
В голосе Белоснежки чувствовались нотки волнения, которые, увы, невозможно было скрыть. Дэвид вообще впервые в жизни прятался за спиной своей жены, буравя кафельную плитку взглядом. Он не хотел встречаться с дочерью глазами. Ему было невероятно стыдно за то, что они позволили себе отдать свою новорожденную дочь. Ему было стыдно за то, что они мало того, что сами лишили себя возможности лицезреть взросление дочери, так еще и лишили Эмму семьи. Лишили свое чадо любви, теплоты и ласки. Но, к сожалению, дело сделано. И время не повернешь вспять, чтобы исправить былые ошибки. Ведь, на тот момент им казалось, что они поступают правильно.
Когда заговорила Эмма, бросив резкую фразу в их сторону, Дэвид набрался смелости и поднял свои глаза на дочь. Он прекрасно понимал ее недовольство и обиду, ведь они были виноваты в том, что она не знала, кто ее родители. Выбор... выбор и вправду есть всегда. Но тогда казалось, что его вообще не было. Была лишь единственная миссия - спасти дочь любой ценой. И у них это получилось.
- Эмма... - ее имя было сказано настолько тихо, что он сам еле услышал свою же речь. Он до сих пор не мог начать. Это все-таки не переговоры с Румпельштильцхеном, а разговор в дочерью, в конце-то концов! Имеет он право хоть раз побыть беззащитным слабым зверьком!? - Нет! Нельзя!
Дэвид внезапно обрел силы, как и в духовном, так и в моральном смыслах. Мужчина сел на край кровати дочери и взял ее за руку.
- Эмма - снова ступор. Главное, как говорится начать, а дальше все пойдет. Но с началом фразы как-то не вязалось. Было слишком много информации и он не знал, с чего же именно надо начинать - И этот человек говорил пламенные речи своему войску? И этот человек вел за собой людей!?
- Мы не понимали и не знали, что тебя ждало на другой стороне портала, - Дэвид выдохнул. Вроде как, начало положено - Нам было невероятно тяжело принять это решение. Изначально, - мужчина посмотрел на Мэри Маргарет и сообщил взглядом, что он постарается начать рассказ и надеялся на ее помощь в его рассказе, так как он до сих пор был не до конца уверен в своих словах - Вы с матерью, кхем..., - мужчина осекся. Он не хотел с самого начала наседать на Эмму словами "твои родители", "мама" и "папа" - Когда Мэри Маргарет была беременна, - все-же... разговор никак не клеился. Он никак не мог понять, как и что стоит заменять. В итоге, он пришел к выводу, что лучше продолжать и говорить так, как есть, - она должна была спастись вместе с тобой, но роды начались раньше, чем Мэри Маргарет успела до него дойти. А магии в волшебном дереве могло хватить только на одного человека... Естественно, мы спасали тебя. Тебя пытались забрать рыцари Королевы, тогда я бился словно в последний раз. Мне удалось положить тебя в шкаф. Последнее, что я помню, это рыцари открывают дверцы волшебного дерева, а а в нем пустота. Для меня это была последняя секунда счастья.счастье в том, что мы спасли тебя. Нам удалось!
Он посмотрел на Мэри Маргарет в надежде, что она поможет ему продолжить рассказ, так как он вновь зашел в тупик. Он не понимал, что нужно говорить дальше. Говорить о том, что они жалеют обо всем? Кажется, это было и так видно по их лицам и взволнованным голосам.
В этот момент, сидя перед Эммой, Дэвиду хотелось многое ей рассказать, но в то же время он понятия не имел, что ему надо говорить. Все мысли перемешались с чувствами, а мучило его больше всего - чувство вины. За это недолгое пребывание в палате и ни в одной речи он так перед дочерью и не извинился. Он все это время искал себе оправдание, пытался выгородить себя, что абсолютно на него не похоже.
- Прости, - бросил тот коротко. В его голосе звучали нотки сожаления, которые ни в коем случае нельзя было назвать фальшивыми. Он понимал, что одним лишь словом "прости" отмахнутся не удастся.
Он поставил себе цель - показать Эмме, что у нее есть семья, родители.

Отредактировано David Nolan (2015-05-08 13:22:44)