Внутри камера казалась еще меньше, чем можно было предположить, созерцая ее снаружи. Четыре, а то и меньше, шага в ширину, жесткая постель да два узких оконца с бельмами матовых стекол – достойное жилище для королевы. Криво усмехнувшись, Реджина присела на край кровати, вцепившись пальцами в складки казенного покрывала... Бурлившие в душе эмоции требовали выхода, но одиночество располагало разве что к слезам, а горько плачущая в заточении ведьма – та еще радость для возможных наблюдателей… Впрочем, Реджина почти не сомневалась: ее оставили одну. Целиком и полностью - без каких бы то ни было сторожей и охранных заклинаний, сочтя железные прутья надежной преградой на пути к свободе. И, черт возьми, они были правы! Мэр вскочила, бездействие казалось невыносимым. Только много ли тут подействуешь? В сердцах саданув ладонью по решетке, она потерла ушибленное запястье, поморщилась, прикрыла глаза и попыталась не просто уловить давешнее ощущение присутствия магии, а по-настоящему поймать его. Поймать, подчинить, заставить биться в унисон с сердцем, двигаться с током крови, невидимо и колко искрить в привычно сложенных для заклинания пальцах… Закусив губу, она долго и сосредоточенно водила ладонью над запертым замком. Без толку. Реджина снова тряхнула решетку в безотчетном жесте отчаяния, присущем, наверное, всем заключенным.
Ей уже не впервые приходилось быть пленницей четы Прекрасных, и тешить себя надеждами на счастливый конец собственной сказки вряд ли стоило. Особенно после того, что произошло с Эммой… Судя по разговорам, которые раз за разом вела по мобильному сопровождавшая узницу Руби, дела у шерифа были откровенно плохи.
Странно, но никакой особой радости в связи с этим событием, вопреки ожиданиям, мэр не переживала. Даже наоборот. Изматывающая борьба за сына заставляла ее всем сердцем желать всяческих несчастий мисс Свон, но даже она не стала бы отрицать, что напористая блондинка не испытывает недостатка ни в уме, ни в здравом смысле. А сейчас, как ни крути, подобные качества в городе были буквально на вес золота… Уж лучше упрямица Эмма, чем невменяемые гномы или вдова Лукас с арбалетом... Прижавшись лбом к прохладному металлу прутьев, Реджина оглядела далекий от образцового порядка стол шерифа. На самом краю столешницы стояла недопитая бутылка воды, маленькие пузырьки воздуха серебрились на прозрачных пластиковых стенках. Облизнув пересохшие губы, мэр отвернулась. Маленькие жизненные радости начинаешь ценить, только лишаясь их всерьез и надолго.
Увы, куда не глянь – все выходило хуже некуда. Необъяснимо и внезапно рухнувшее заклятие, черная пустота вместо согревшего ее сердце чувства, расставание с сыном и наконец – клетка, выбраться из которой собственными силами у нее нет никакой возможности… Для полного счастья не доставало только одержимого жаждой мщения Голда и Реджина знала: то, что он не спешит увидеться с бывшей ученицей, отнюдь не означает, что он о ней забыл. Антиквар привык исправно платить по счетам, да и к тому же месть – блюдо не из тех, что подают горячими…
Прозвучавшие в коридоре шаги заставили ее обернуться. Они никак не могли принадлежать хромому ростовщику – слишком легкие, слишком стремительные… Неприятно удивленная плеснувшимся в душе облегчением, Реджина  оперлась плечом о решетку, и, сложив на груди руки, старательно изобразила полнейшее равнодушие к собственному поражению и главное –  самое глубокое презрение к чужой победе. Вне всякого сомнения, совершенно незаслуженной.

Вейл! Растерянный, встрепанный, совсем не похожий на привычного жителям Сторибрука сдержанного доктора, он почти вбежал в участок и, встретившись взглядом с мэром, замер, будто не решаясь подойти. Реджина могла только догадываться о том, что твориться сейчас в его душе, какое смятенье и кавардак царят в мыслях и чувствах… Не позавидуешь.
- И тебе здравствуй, - негромко произнесла она, удивляясь тому, что, кажется, по-настоящему рада видеть этого человека, - Не ожидала, что понадоблюсь кому-то сегодня вечером, в момент всеобщего триумфа и ликования…
По лицу мужчины можно было безошибочно прочесть, что пришел он отнюдь не позлорадствовать, но само по себе положение пленницы выглядело в глазах Реджины настолько унизительным, что, пожалуй, только ирония и помогала сохранять какие-никакие остатки королевского достоинства.
- Не извиняйся, Джон, - добавила она намного мягче, - В том, что произошло сейчас уж точно нет твоей вины… Или ты о прошлом? – губы мэра тронула рассеянная невеселая улыбка, - Те извинения не принимаются, прости…
Прошлое осталось в прошлом, но расплачиваться за него предстоит еще долго. Очень долго. И ей самой в первую очередь… Касаться этой болезненной темы сейчас, когда на душе и без того было мутно, горько и беспокойно, Реджине не хотелось.
- Я в порядке, правда, - убежденно произнесла она, поспешно направляя разговор в иное русло, - Ну разумеется настолько, насколько в порядке может быть угодивший в тюрьму человек… Мне везет, что колодки нынче не в моде, - мэр развела свободными руками, снова взялась за решетку и чуть напряженно улыбнулась.
По большому счету она была искренна. В единый миг обрушившиеся на город головоломные события развивались далеко не по самому худшему из возможных сценариев. Она сохранила жизнь, чудом избежав кошмарной казни под собственной яблоней… Вспоминая об этих минутах, Реджина до сих пор ощущала противную слабость в коленях и металлический привкус страха на языке. Ей по-настоящему повезло… И самое главное - не смотря на крах заклятия, ее сын по-прежнему остается ее сыном. А она – его настоящей матерью. В то время, как пытавшаяся отобрать Генри женщина лежит на больничной койке в паутине капельниц (во всяком случае, Реджина представляла себе это именно так) с весьма призрачными шансами на скорое выздоровление… Настойчиво напомнив себе, что это тоже немалый повод для радости, мэр едва слышно вздохнула. В больнице сейчас находилась не одна Свон. Обнимающие прутья решетки белые пальцы дрогнули, касаясь плеча собеседника.
- А что у тебя сейчас в больнице, как пациенты?
Спрашивать о Рихарде напрямую Реджина не решилась. Ей бы достало умения сделать вид, что все в порядке, но Вейл это Вейл… Зная ее больше, чем другие, он вполне мог заподозрить неладное, пуститься в расспросы, а она понятия не имела, что ему отвечать. С ней, с ее чувствами к Рихарду творилось неладное, и королева подозревала, что без магии тут не обошлось.

Улыбка Реджины растаяла без следа.
- Ты прав, - она изо всех сил старалась казаться по-прежнему невозмутимой, но пальцы Вейла, надежно укрывающие ее ладонь могли легко почувствовать, как часто и отчаянно бьется под тонкой кожей пульс, - Мне здесь плохо. По-настоящему плохо… Да, возможно, заклятие было ошибкой… Ты думаешь я сама о нем не жалела ни разу?
Паузы между словами становились все короче, казалось, королева торопится выплеснуть то, что уже не раз было произнесено ею мысленно. Ведь одно дело молчать или оправдываться, и совсем другое - делиться с тем, кто изначально на твоей стороне... А то что натворила она в своей жизни немало, Реджина и без лишних напоминаний знала более, чем хорошо. И это не считая Заклятия…Но разве не благодаря ему многие в этом городе получили новые возможности, новые умения и судьбы? Да если бы не она, они так и жили бы в своих лачугах, не имея ни малейшего понятия ни о хлопьях с молоком и мармеладом, ни о мобильных телефонах, ни об электричестве!  Мэр обвела взглядом пустой участок… Дождешься благодарности от этих постных физиономий, как же! Для них стакан всегда был и будет полупустым… Тем лучше, что хотя бы Вейл сделал правильный выбор. Она снова поймала полный тревоги взгляд доктора. Заговорила теперь тихо, едва шевеля губами:
- Это так унизительно, Джон… - горло сжималось от обиды, в груди привычно жгло от застарелой ненависти, - Сидеть, бездействовать, ждать своей участи… Пока ее решают какие-нибудь недалекие гномы!
Даже не пытаясь скрыть гримасу отвращения, она тряхнула головой, задумалась на мгновение и невесело вздохнула:
- Даже если у тебя получится открыть замок, это ничего не решит. Я не смогу вечно прятаться, жить в страхе и самое главное - не видеться с сыном…
Шарахаться от собственной тени, добровольно стать заложницей какого-нибудь убежища – нет, долго ей так не выдержать. Разве что совсем чуть-чуть, чтобы собраться с силами и нанести удар – неожиданный и сокрушительный.
- Джон, - теперь уже ее пальцы крепко сжали его ладонь, - Для меня существует только один путь к свободе. Магия. Понимаешь?
Если и существовал какой-то, пусть самый призрачный шанс вернуть силу с помощью снедаемого чувством вины доктора, то Реджина не могла его упустить. Просто не имела права.
- Помоги мне. – бездонно-темные колодцы глаз бывшей колдуньи приблизились в самому лицу мужчины, - Получив магию, я не только верну сына и свободу… Я смогу помочь в осуществлении твоей цели. Ведь она у тебя есть, правда?
Все честно, услуга за услугу. Королева точно знала, что благородные порывы – это, конечно, замечательно, но забота о собственном будущем куда более весомый мотив для решительных действий.

- Понимаешь... - начала было Реджина, но его неожиданное прикосновение заставило ее замолчать. Она могла по пальцам одной руки перечислить тех, кто за время жизни в Сторибруке касался ее лица. Грэм, Брендон, Рихард, а теперь вот Вейл… Бывшая королева замерла под этой внезапной лаской, в которой не было и тени желания, а может как раз только его тень, но зато в избытке ощущалось стремление помочь, поддержать, в конце концов, просто быть рядом в эту невеселую минуту.
- Спасибо, - просто сказала она, приятно удивленная его жестом и еще более тем, что он ей приятен. Слова это только слова, единственным легким прикосновением Джон не просто просил прощения за вынужденное бессилие, но и утверждал свое право помогать женщине, которая, не смотря на упорное желание всем и каждому доказать обратное, так остро и явно сейчас в этом нуждалась.
- Прости, я не знаю твоей истории, - Реджина с сожалением шевельнула плечом, - Румпель, в смысле Голд, не откровенничал со мной на эту тему. Мне известно только то, что у тебя есть, или был, брат, к которому ты очень привязан…
Хотя слово «привязан» наверняка даже близко не отражало того глубокого и, похоже, болезненного чувства, которое испытывал Вейл, говоря об исчезнувшем из его жизни родном человеке. Возможно, чем-то оно напоминало ее собственную, чуть притупившуюся боль от потери Дэниэла. Хотя… Брата, конечно, не заменишь, но всегда остается шанс найти утешение в собственной семье. В том, что у доктора она обязательно будет, Реджина почему-то даже не сомневалась. Она – совсем другое дело. Она честно пыталась, и даже верила, что все получается. Джонатан был прав: рядом с Рихардом она была по-настоящему счастлива. Или виртуозно себя обманывала. Ведь будь их история наполнена истинным чувством, а не выдуманной не иначе как в приступе одиночества блажью, сейчас она бы не мучилась ощущением, что из нее не просто вынули всю душу, а основательно выскоблили ее хирургическим скальпелем. До стерильной и кровоточащей пустоты, заполнить которую будет ой как непросто… Наверняка она еще поговорит об этом с Джоном, и, может даже, не раз. Просто не сейчас, а когда-нибудь потом, когда она сама хоть немного во всем разберется…
- Верю, - Реджина осторожно улыбнулась в ответ на прямой вопрос доктора, - Я верю тебе. Правда, как умею, а умею очень плохо… Но верю все равно.
Лицо Вейла было так близко, что она кожей ощущала каждый его выдох. Не задумываясь, как может быть истолкован подобный поступок, бывшая королева поймала чуть задержавшуюся у ее лица ладонь доктора и прижалась к ней щекой. Но тут же, смущенная собственным порывом, поспешно разжала пальцы. Глупо. Доверие – непозволительная роскошь. Особенно по отношению к тому, кто некогда успел показать себя не с самой лучшей стороны. Но Вейл смотрел на нее, и в его прозрачных глазах читались лишь тревога и понимание, от которых щемило сердце и перехватывало дыхание.
- Вся моя магия, разумеется, у Голда, - сказала она внезапно севшим голосом, - Образно говоря, конечно… Это книга, небольшая, черная с серебром, в центре, на обложке – красный камень в форме сердца… Когда-то она принадлежала моей матери.
Говорить о том, что еще раньше ею владел сам Румпельштильцхен, мэр не стала. Да и зачем? Это ничего не меняло.
- Думаю, с ее помощью, я смогу вернуть то, что принадлежит мне по праву. Волшебство, свободу и сына. Но для тебя эта авантюра может обернуться серьезными проблемами с Голдом. Которого, сам знаешь, злить очень и очень небезопасно…
Обычно Реджина не слишком беспокоилась, рискуя чужими жизнями ради своих нужд. Но, как ни странно, думать о Вейле, как о чужом, получалось плохо. Откровенно говоря, не получалось совсем. И теперь она сама не могла понять, радоваться этому в сложившихся обстоятельствах или наоборот - огорчаться…

Времени у Реджины и вправду было мало. А, может, его и вовсе не было. Не завтра, так послезавтра чета Прекрасных со товарищи придет в себя, соберется с мыслями и, как некогда, возьмется решать судьбу пленной королевы. Вряд ли теперь стоило опасаться казни, но если к процессу подключится ни с того, ни с сего возомнивший себя покровителем Снежки Голд… Не важно о чьих интересах он печется, важнее, что в деле наказания бывшего величества интересы антиквара и блаженной учительницы целиком и полностью совпадают… Реджина задумалась, прижав палец к подбородку. Ожидать чего-то хорошего от подобного тандема явно не приходилось. Уж Румпель-то постарается вывести ее из игры всерьез и надолго. И если помощь доктора Вейла опоздает, то впоследствии она скорее всего не понадобится совсем.
- Ты прав, - она машинально сжала пальцы на прутьях решетки, бездействие изматывало как ничто другое, - Откладывать нельзя. Если пытаться, то сегодня же…
«Пока он возится со своей раненной куклой,» - мстительно подумала королева. Она не то, чтобы желала смерти бедняжке - девчонка провинилась только тем, что умудрилась влюбиться в чудовище, а это само по себе немалое наказание - но всякая боль Голда была ее маленькой победой над всесильным Темным, возомнившим себя великим и ужасным кукловодом…
- Понятия не имею, где он может держать книгу… Вряд ли дома, хотя кто знает… Во всяком случае, начать поиски лучше с лавки, если Золушка-Эшли проникла в его святая святых без особого труда, то ты уж точно справишься, с твоими-то талантами! – Реджина попыталась вернуть улыбку, но получилось неважно.  Джонатан рисковал, рисковал серьезно, и кто знает, увидятся ли они завтра.
- Будь очень, очень осторожен, прошу тебя, - уже даже не пытаясь изображать оптимизм, добавила она, - Существо в подвале библиотеки – добрая фея по сравнению с Голдом…
Посвящать доктора в подробности истории Малефисенты вряд ли стоило, но особенно скрытничать мэр тоже не собиралась, ей совсем не хотелось, чтобы неудовлетворенное любопытство привело ее нового друга прямо в пасть дракона.
- Там сидит моя подруга. Она оборотень. – просто сказала она, - И у нее своя расплата… Я стабилизировала ее не в самом симпатичном из обличий и теперь  понятия не имею, что произошло с ней после снятия заклятия. И , честно говоря, не имею большого желания узнавать… И тебе не советую.
Сторибрук уже не тот, что был раньше. Он много живее, драматичнее… И опаснее. Чем скорее Джонатан это усвоит, тем лучше для него.
- Как только книга будет у тебя - а я очень надеюсь, что так оно и будет… -  Реджина не очень уверенно дотронулась до плеча мужчины, легонько погладила. Дружеские прикосновения пока что были для нее чуждой и неизведанной стороной жизни, игры в подруг с Кэтрин и Ребеккой не в счет,  - В общем я буду тебя ждать… Даже если за это время ко мне приставят какого-нибудь тюремщика, скажи, что тебе нужно сделать перевязку, - она чуть приподняла руку, демонстрируя перебинтованное запястье, - Что днем не успел из-за всей суматохи, а теперь вспомнил… Медицинскую помощь заключенным еще никто не отменял. За это даже Руби, воплощенная бдительность, тебя не упрекнет.
Просвещенно улыбнувшись, королева задалась вопросом, известно ли Вейлу хоть что-нибудь об альтер эго его длинноногой подруги… Личные отношения Джона – совершенно не ее дело, но пропасть вот так, по глупости, она ему не позволит. Ближе к полнолунию влюбленному доктору придется пережить не самый приятный разговор.