Дурные вести всегда неожиданны, они застают врасплох и порой заставляют теряться даже тех, кто привык к неприятным сюрпризом. Новости о начале восстания в столице встревожили Клариче: угроза перемены власти не сулила принцессе, находившейся в весьма шатком положении, ничего хорошего. Падёт рыцарь - и ей, его гостье и доброй знакомой, вряд ли будут рады в стране Чужедальней. В лучшем случае её ждёт побег и новые странствия, в худшем - гибель или выдача в Карточное королевство. Клариче прощалась с Като со смятённым сердцем и вряд и когда-нибудь была так искренна, как в ту минуту, когда желала ему удачи, победы и скорейшего возвращения.
Оставшись одна, принцесса поднялась к себе. Ей нужно было одиночество, чтобы привести в порядок мысли и вернуть себе обычное хладнокровие. По здравом размышлении, Клариче пришла к выводу, что позволила себе чересчур разволноваться: отчаянные батраки и сапожники, у которых за душой нет ничего, кроме смелости отчаяния, не свергают власть, а будь во главе восстания противник, достойный рыцаря Като, он не шумел бы в столице, а уже ударил бы в самое сердце, осадил резиденцию хозяина страны Чужедальней. Оставался, конечно, шанс, что рыцаря выманивают из его цитадели, чтобы навязать битву, но Клариче не верила в организацию и силу народного ополчения. С этими мыслями и умиротворённой улыбкой на устах принцесса заснула сном праведницы, предвкушая в скором времени хорошие новости.
Добрые вести и правда не заставили себя долго ждать: сперва сообщили об успешном подавлении восстания, а почти сразу вслед за этим о том, что "его милость возвращается в самое ближайшее время". Клариче поблагодарила гонца с сердечностью, которую обычно не проявляла по отношению к нижестоящим, а потом мягко отстранила кастеляна замка от его обязанностей и взялась сама организовать Като достойную встречу. Ни о каком празднестве речи не шло - принцесса успела заметить, что её гостеприимный хозяин сумрачный человек - однако к вечеру возвращения его покои сияли чистотой, в камине потрескивали сосновые поленья, а за составлением меню и приготовлением ужина Клариче проследила лично. Принцесса радовалась победе Като не только из собственных корыстных соображений - ей доставляла удовольствие возможность достойно поприветствовать триумфатора.
Радость от предстоящей встречи несколько померкла, когда кастелян сообщил ей, что его господин вернулся раненым и, отказавшись от ужина, ушёл к себе в покои. Клариче подробно расспросила о ране и нахмурилась: рана в плечо была, может быть, и не из самых опасных, но в постель могла уложить надолго, а без должной обработки и вовсе грозила лихорадкой и заражением. Принцесса не помнила, чтобы в замке был лекарь, и решила, что в случае необходимости сама сыграет эту роль.
Клариче распорядилась доложить о себе и две минуты спустя появилась на пороге покоев рыцаря.
- Приветствую и поздравляю с победой, благородный рыцарь, - принцесса слегка склонила голову в знак приветствия. Они были не слишком близки и некоторая церемонность казалась ей уместной. - Мне доложили, что вы вернулись совсем недавно и вернулись раненым. Позвольте спросить, сильно ли вас беспокоит рана? Высказал ли лекарь своё мнение о ней?
Клариче держалась в меру участливо и надеялась, что её слова не прозвучали навязчиво и не показались Като слишком бесцеремонным вторжением в его уединение..

Ещё на пороге Клариче беглым взглядом окинула покои рыцаря и убедилась в том, что его слуги видят в ней скорее достойную гостью, чем приживалку с неясным статусом: её распоряжения, высказанные в виде мягких пожеланий, были исполнены, и комната теперь казалась если не более уютной, то более ухоженной. Принцесса улыбнулась углами губ и, наконец, переступила порог.
- Вам не за что передо мной извиняться, - она покачала головой, подходя к постели Като. - Вряд ли долгий армейский переход в сочетании с болью мог бы позволить вам развлекать меня по всем правилам куртуазности.
Оказавшись в шаге от кровати, принцесса одним быстрым движением наклонилась и помогла больному поправить подушки. Като показался ей усталым и осунувшимся. Судя по тому, как он двигался и держался, рана и вправду могла быть ничего не значащей царапиной, однако и царапины иногда чреваты в будущем болезненными язвами. Клариче не собиралась играть в сестру милосердия, но рассудила, что упоминание об этом лишним не будет.
- Не буду спорить: ранение в походе - рутина, но иногда именно тем, кто привык пренебрегать мелкой болью, потом приходится страдать от большей, - принцесса улыбнулась, чтобы сгладить некоторую мрачность своих слов, и, разгладив складки домашнего бордового платья, опустилась в невысокое кресло у постели. - Меня учили медицине, и если вы, милорд, увидите нужду в моих знаниях, они ваши.
Клариче полагала, что сказала достаточно: насколько она успела узнать рыцаря, Като был не из тех людей, кому могла прийтись по душе не в меру назойливая забота и общество женщины, схожей манерами с наседкой. Если он пожелает принять предложенную помощь, он скажет об этом сам.
- Впрочем, я, разумеется, пришла совсем не для того, чтобы надоедать вам разговорами о болезнях, - принцесса свободнее откинулась в кресле, глядя рыцарю в лицо. - Мне, признаться, не терпелось поздравить вас с победой и благополучным завершением дела. Поход был тяжёлым? - возможно, вопрос был слишком прямым для светской беседы, но, на взгляд Клариче, как нельзя лучше подходил, чтобы выказать искреннюю заинтересованность.
А интерес действительно был искренним: принцесса находила своеобразное удовольствие в том, чтобы послушать о поражении черни из уст её победителя.

Внял Като голосу разума, боли или просто решил сделать любезность гостье, Клариче не знала. Ей хватило главного: рыцарь перестал умалять значение своей раны и позволил себя осмотреть. Подавшись к больному и склонившись над ним, принцесса аккуратно, стараясь ни одним движением не причинить лишних болезненных ощущений отогнула ткань рубашки.
- Медицина - одно из лучших занятий для высокородной дамы, если эта дама хочет быть хоть чем-то полезной и ей интересны законы, по которым человеческое тело живёт и умирает, - подняв глаза, принцесса встретилась взглядом со своим пациентом и улыбнулась. - Мой дядя всегда был не столько прогрессивен, сколько слишком мягок, чтобы противиться моему жадному стремлению к знаниям, - Клариче не прибавила: "Как и прочим моим жадным стремлениям", но неопределённость интонации всё же сделала её фразу несколько незаконченной.
По здравом размышлении, принцесса пришла к выводу, что рана рыцаря внушает некоторые опасения и будет опрометчиво счесть её царапиной, неспособной доставить неудобство. То, как тяжело Като повернулся, чтобы показать плечо достаточно сказало о боли, которую он испытывает, к тому же обработка раны оставляла желать лучшего: Клариче подумалось, что тот, кому доверили эту работу, либо боялся, либо от рождения был криворук. Она едва заметно нахмурилась, потом выпрямилась и снова встретилась с рыцарем взглядом.
- Хорошая перевязка действительно необходима, - негромко проговорила принцесса. - И, полагаю, мне лучше сделать это именно самой: тот, кто промывал рану, похоже, тороплив и робок в таких делах, и мне бы не хотелось доверять вас такому лекарю. Несмелые руки - гибель для больного, - она улыбнулась, повторяя слова своего учителя-медика, потом снова чуть посерьёзнела: - Если позволите, я отправлю слуг за всем необходимым, - Клариче по-прежнему соблюдала протокол: допустимо распоряжаться слугами хозяина в его отсутствие, если он против этого не возражает, но если он дома, права гостьи требуют подтверждения.
Выслушав краткий отзыв рыцаря о походе, принцесса уже в который раз подумала, что Като - человек, в обществе которого соблюдение всех тонкостей общепринятого и негласного этикета становится не вежливостью, а прямой необходимостью: вызвать его недовольство - всё равно, что рискнуть жизнью. То, как он говорил о бунте и его подавлении, подтверждало это.
- Вы правы, бунты в чём-то похожи на неурожаи: под рукой умелого хозяина быстро сходят на нет. Я рада, что урок, преподанный заговорщикам, не стоил вам лишних сил, - упоминание о заговорах и бунтах заставило Клариче неопределённо улыбнуться: тема была близкой, хоть и на иной лад, чем босоногим столичным смутьянам. - На моей памяти в Карточном королевстве не было ни бунтов, ни больших восстаний. Разве что в трудные годы случались волнения из-за нехватки хлеба, но и тогда открывались королевские амбары, и там всегда находился ломоть для страждущего, - сдержать прорвавшуюся в голосе иронию принцесса не смогла: - Король Сильвио, знаете ли, человек чувствительный и добрый, он уверен, что достаточно ласковых слов и хлебных крошек, чтобы держать народ в узде. Глядя на то, как действуете вы, я всё больше убеждаюсь, что однажды он может жестоко просчитаться, - после короткой паузы она прибавила: - Разрешите мои сомнения: что заставляет чернь бунтовать - голод, недовольство чем-то определённым или, может быть, природная жажда смуты?
Рыцарь был таким собеседником, что Клариче в равной степени преследовала две цели - отвлечь пациента от усталости и боли и услышать мысли политика, который с каждым днём импонировал ей всё больше. В делах и словах Като была та спокойная, жестокая сила, которая заставляла принцессу всё чаще обращаться в своих размышлениях к этому человеку.