К хорошему привыкают легко и надолго. Реджина настолько привыкла поступать, считаясь исключительно с собственными желаниями, что не собиралась обращать внимания на мелочи вроде несвоевременной простуды. Тем более, что чувствовала она себя вполне сносно, легкая слабость не в счет, а  работа буквально взывала о присутствии мэра. Поэтому не обращая внимания на лень и уважительные причины, с самого утра она была уже на ногах. Хотя погода за окном вдохновляла разве что на чай с накинутым на плечи одеялом...  Потянув и шкафа длинный шарф, Реджина на мгновение застыла перед зеркалом и поняла, что выходной не прошел даром. Может, влюбленные женщины выглядят иначе, чем одинокие? Раньше у нее не было повода задумываться о таких вещах, да и теперь она только хмыкнула, недоверчиво вглядываясь в собственное лицо. Какая любовь? При чем тут любовь? И пряча улыбку, она вышла в серенькое октябрьское утро.

Работы и вправду было немало, и уже после обеда Реджина чувствовала себя совсем усталой. В офисе было холодно, и черно-белая гамма кабинета сегодня почему-то действовала на нее удручающе. Мерцал монитор, стыло поблескивали красные яблоки в вазе… Предчувствие беды никуда не делось, оно просто трогательно укрылось ее маленьким случайно подвернувшимся счастьицем. Не зря говорят, что от любви стремительно глупеют... Уперев локти в стол, она спрятала лицо в сложенные ладони. За окном монотонно шумели теряющие листву деревья. Хочется, не хочется, но надо идти и что-то делать. Пока ей не удастся понять, кто же скрывается под личиной агента Данте, она не сможет ручаться на за один из последующих шагов.
Она поднялась и задумчиво прошлась по кабинету. Сколько дел требовали ее безотлагательных действий… А она занята непонятно чем… Хотя  возможно сам Раттен вовсе не придает такого уж значения вчерашнему… Наверное в определенном смысле все женщины одинаковы. Внезапно разозлившись на саму себя, Реджина выключила компьютер, привычно спрятала бумаги в сейф и, проверив напоследок ящики стола, с неожиданным облегчением вышла из офиса.
Ветер гнал по небу рваные облака, и листья неслись навстречу, чиркая по асфальту подсохшими краями. А вчера было солнце и тепло, будто весна наступила…  Прямо, как в жизни… Пожав плечами, Реджина сбежала по ступенькам и направилась к своей машине.

Вот этого она точно не ожидала. Хотя, может, в глубине души и надеялась на что-то подобное. Рихард ждал ее с ярко-рыжим букетом лилий. Присев на капот мэрского мерседеса, он являл собой самую живописную картину для исполненных любопытства и к счастью редких прохожих. Конечно, запретить жителям городка строить предположения относительно ее личной жизни Реджина не могла. Но дальше случайных фраз дело не шло по той простой причине, что обсуждать было в общем-то нечего. Человеку с холодным, не затуманенным романтикой разумом не составляет труда быть осторожным. А вот сейчас Реджина чувствовала, что оставаясь одна, она по-прежнему способна трезво и взвешенно мыслить, но вот в присутствии Раттена…  Дело было плохо.
- Ты – сумасшедший, - сообщила она, подойдя ближе, - Хотя я в этом почему-то и не сомневалась… Знаешь, я никогда не ухожу с работы так рано. Ты так бы и сидел здесь на ветру до самого вечера? Если бы я не собралась…
Она оборвала себя, понимая, что в этот момент ее планы на сегодня меняются окончательно и бесповоротно. 
- …В общем, разрешила себе немного отдохнуть… Спасибо за цветы, очень красивые, - она приняла букет, тяжелый и влажный от редкой осенней мороси,  и, заметив, что поблизости никого нет, торопливо ткнулась губами в его щеку. И тут же принялась оттирать яркий след помады.
- Ну вот, - она чуть напряженно улыбнулась, - Испачкала тебя…
В конце улицы замаячили два силуэта. Хлопнула дверь мэрии… И Дельфина наверняка смотрит в окно…
- Давай сядем в машину, - не выдержала она, - Пожалуйста…
В остывшем за полдня авто было неуютно и сыро. Цветы занимали чуть ли не пол салона и, сунув их на заднее сидение, Реджина с облегчением потерла мокрые пальцы. Почему на следующий день все будто бы и так же, но как-то не так? Или это только с ней что-то не в порядке? Она сама не понимала, почему моменты нежности будят в ее душе не только забытые и прекрасные эмоции, но еще и зловредный дух противоречия… И понятия не имела, что со всем этим делать. Тонированные стекла надежно скрывали от случайных взглядов. И Рихард был совсем близко - глаза, улыбка… Руки… Она крепко сжала его холодные – замерз все-таки – пальцы и, будто надеясь хоть как-то унять свои сомнения, сама потянулась к его губам.

Даже не пытаясь справится с дыханием, Реджина откинулась на спинку сидения. Едва оборвавшийся поцелуй, вопреки ожиданиям, удивительным образом расставил все мысли по своим местам. И теперь, вернув вчерашнюю уверенность в том, что она поступает не только наиболее правильным, но и вообще единственно возможным для себя образом, она снова могла улыбаться. Вот только понять, чего больше в ее нынешнем состоянии - свободы, к которой она стремилась всю свою сознательную жизнь, или самой тяжелой формы зависимости, пока не получалось. Думать о том, что подобно теряющему заряд мобильному, ей придется угасать и мучиться при расставаниях, едва дотягивая до очередной подпитывающей энергией встречи, было не слишком радостно. Хотя если точно знать, что он живет, ощущая примерно то же самое… Определенно, было бы легче.
Повернувшись к Рихарду, она погладила его по щеке:
- Что же здесь может быть неправильного? Я так рада, что ты пришел… Просто нервничаю в последнее время больше, чем хотелось бы. В городе не пойми что творится, давно такого не было… Происшествие за происшествием. И агент еще этот приехал, ты же слышал о нем? Все хочет что-то раскопать, а что и сам не знает, похоже… - Реджина расстегнула пальто, в салоне быстро теплело, -  А ты как? Как голова, не болит? Я вчера так хорошо с Генри поговорила, до сих пор просто не верится… Он как будто совсем не против наших встреч… Даже наоборот. Но наверное все-таки лучше вам с ним особенно не пересекаться, правда? Пока что.
Реджина взялась за руль и поняла, что понятия не имеет, куда ехать. И что самое интересное – эй это почти безразлично. Лишь бы вдвоем. И не на люди. Пока она просто не готова… Совсем скоро – возможно, но еще не сейчас.
- Есть идеи, куда бы нам отправиться? Никого не хочу видеть… Кроме тебя, конечно, - она легонько толкнула его локтем в бок, - Давай что-то сообразим... А по дороге расскажешь мне, как прошел твой день... Рихард.
Ей, как и когда-то, нравилось произносить его имя. Оно было таким… сказочным.

Так уж вышло, что вопрос, любят ли ее горожане, Реджине до недавнего времени был совершенно неинтересен. Сторибрук был ее городом, без всяких «но» и «если», и она чувствовала себя здесь полновластной хозяйкой. И именно поэтому всегда старалась быть справедливой. Большинство жителей относилось к ней с уважением, а кто-то, столкнувшись с бескомпромиссной прямотой мэра, даже откровенно побаивался. Ей всегда казалось, что этого более чем достаточно… До того момента, как в городе появилась Эмма. Все, начиная с часов на старой ратуше, пришло в движение, а движение – всегда перемены. Но худшим было то, что менялась и она сама. Слова Рихарда больно резанули по живому.
- С чего ополчились? – аккуратно развернувшись,  она вывела машину на почти пустынную дорогу, - Вся сложность в том, что это происходит одновременно и по причине и без нее. Объективно, я неплохо справляюсь со своими обязанностями… Но – и только. Работа работой, а истинная проблема в том, что без нужды я не слишком интересуюсь чужими делами, не пристаю к людям с расспросами об их детях, домашних животных, болезнях, урожае и бог знает еще о чем невероятно важном. Не выражаю участия и не засыпаю своими проблемами, послушав о которых, так приятно было бы меня пожалеть…
Реджина очень старалась, чтобы созревшая в душе обида не прорывалась наружу, и, похоже, голос звучал вполне ровно:
- Это легко прощается какому-нибудь угрюмому шахтеру, но мэр такого маленького города как наш, вряд ли имеет право сбрасывать со счетов категорию душевности. А я упустила этот момент целиком и полностью. Думаешь, мне сейчас легко в этом признаться? - она бросила короткий взгляд на своего спутника и покачала головой,  - Очень трудно. Просто ты меня слышишь. А остальные злорадствуют. Знаешь, я давно заметила… То есть вчера… Ты умеешь слушать и находить нужные слова. Именно те, которые нужны мне в настоящий момент…
Разговаривать, глядя на дорогу, было легко, и, помолчав, Реджина призналась:
- Ты говорил о счастье. Какая-то сложная для меня тема, честное слово… Я ведь даже не могу сказать, что мне для него чего-то не хватает. Тем более теперь, когда у меня есть  ты… - последние слова, будто выдернутые из какого-то сентиментального сериала, заставили ее смутиться, но она договорила, - Мне не нужно большего. Пусть просто не трогают то, что есть…

На предложение Рихарда поехать в лес Реджина согласилась не задумываясь. Никаких любопытных глаз – это главное, а погода не настолько плоха, чтобы отказывать себе в прогулке. Остановив машину у кафе, она задумалась:
- Что бы нам взять? Я обычно сама готовлю, но всегда питаться правильно надоедает даже мне… Давай чего-то вкусного и горячего… Под настроение я всеядна.
Думать о том, что стоило остановиться где-то в переулке, чтобы никто не заметил, из чьей машины выходит преподаватель музыки, было поздно и почему-то противно. Это ее жизнь. А уж в том, что их отношения очень быстро станут достоянием общественности, сомневаться не приходилось. Рихард не Грэм. И слава богу…

- Нет, - Реджина качнула головой, - Пока совсем есть не хочется. А вот на свежем воздухе наверняка проголодаемся, как думаешь?  Поэтому сладости и вино подойдут отлично. Только вино красное, оно лучше согревает.
Подняв стекла до упора, чтобы ни у кого не возникло желания здороваться и задавать вопросы, она ждала Рихарда и думала, что даже в таком банальном деле, как совместный поход за покупками в супермаркет или маленькая прогулка вдвоем есть свое очарование. Эдакая экзотика для одиноких… Когда-нибудь все становится привычным и знакомым до оскомины, но пока что она шла этой дорожкой впервые, буквально на ощупь, сомневаясь в каждом шаге и чувствуя себя на редкость странно и неопределенно. И если бы не спокойная уверенность Рихарда в правильности всего происходящего, она бы уже давно отыграла назад и, привычно укрывшись за работой, с облегчением растила бы в себе новую, выедающую всю душу боль.
Хотя нет, он бы этого просто не позволил… Реджина улыбнулась, глядя, как с бумажным пакетом наперевес торопится к ней ее мужчина.
Дождавшись, пока Рихард отправит продукты на заднее сиденье, к приунывшему без воды букету, она пристегнулась, и черный мерседес мэра неспешно покатил к городской окраине, где, поредевший и слегка вылинявший, шумел на сыром ветру неприветливый осенний лес.

Он осторожно тронул ее губы, вытирая смазанную помаду. Крохотный жест заботы и утверждения права касаться ее в любой момент. Не проверенная временем, их связь требовала постоянной подпитки словами, жестами, прикосновениями, и Реджина наслаждалась этим периодом, напоминающим короткий сон на грани пробуждения…

Генри? Она на секунду задумалась, припоминая подробности, которые можно было бы безболезненно выложить Рихарду. Не рассказывать же ему о нелепых обвинениях в его адрес…
- Вначале он здорово злился. Даже кричал… Мне давно не приходилось видеть его в таком состоянии. Оказалось, он решил, что мы затеваем какую-то каверзу против его драгоценной Эммы. Не понимаю, правда, откуда такие мысли… - она покачала головой, - Но потом я все-таки сказала ему правду, и он неожиданно передумал сердиться. Решил, что мне полезно научиться любить… - Реджина усмехнулась, - Хоть раз у нас мнения совпали, и то приятно. Иногда мне кажется, только дети и очень немногие взрослые при разговоре с тобой способны не оборачивать правду тебе же во вред… Хотя, на самом деле, конечно, правда и ложь, как кнут и пряник, друг без друга практически бесполезны… А так – мощный инструмент…
Она ничуть не боялась, что Рихард как-то неправильно воспримет ее слова. Он чувствовал ее безошибочно, так, будто в прошлом их связывала не одна-единственная сумасшедшая ночь, а что-то много глубже и полнее... Что-то, неподвластное даже самому сильному проклятию.
- Мне очень неприятно врать Генри, но он настолько остро и непредсказуемо воспринимает некоторые, казалось, самые безобидные моменты, что я нарочно перестраховываюсь, говорю то, что он хочет слышать, чтобы обойти острые углы и избежать столкновения. Мне так страшно за него. И еще… - Реджина свернула к обочине, чуть не доезжая до указателя с надписью «Сторибрук», и, заглушив мотор, повернулась к Рихарду, - Еще я боюсь Эмму. И, пожалуй, впервые говорю об этом вслух. Я воюю с ней, как ненормальная, а сама умираю от страха. Она хочет забрать сына. Генри желает того же. Я могу не справиться…

Вторая встреча, а она снова завела ту же самую жалостную песню – это никуда не годилось. И зачем только он спросил про Генри? День обещал закончиться не так уж плохо, и киснуть рядом с любимым мужчиной было бы непростительной глупостью. Она открыла дверь, и салон тут же наполнился густым ароматом земли и мокрых листьев.
- Лучше я потом об этом подумаю… Все равно пока ничего сделать не получится, - Реджина с наслаждением вдохнула свежий воздух, - Тем более, что сейчас все хорошо. Возьмем наши припасы и пойдем куда-нибудь, не знаю куда… А ты расскажешь мне, что там в школе, и с чего тебе вдруг дали больничный, меня это как-то настораживает…

Сколько бы сложных или печальных моментов не таила в себе ее жизнь, все они оставались в памяти Реджины, добавляя если не внутренней силы, то хотя бы опыта. А вот у остальных горожан, не исключая Рихарда, от прошлого остались лишь слабые отголоски, необъяснимые реакции или вспыхивающие ни с того, ни с сего влечения. Это было страшно. Но еще страшней становилось, когда она думала о том, что же произойдет, если ей удастся вернуть память Крысолову? Сможет ли он ее простить? И смотреть с таким же выражением в глазах, как сейчас?
Она обернулась к идущему следом за ней Раттену. Ветер дохнул в спину, и волосы тут же залепили лицо, мешая разглядеть хоть что-нибудь. Пряча подбородок в шарф, Реджина принялась натягивать перчатки. Пусть все будет как будет, она и не подумает отступать...
Вспоминая разговор с Генри, Рихард был мрачен, даже голос звучал иначе – тускло и зло. Примерно тем же тоном, сидя за обеденным столом королевы, Крысолов говорил о ненависти людей, привычно считающих его убийцей…
- Запомни, - она взяла его за руку, - Я не хочу и не буду выбирать между тобой и Генри. Я очень люблю его, но не собираюсь жить под диктовку десятилетнего мальчика. Ему придется принять эти перемены, поверь мне…
Она сказала чистую правду и запоздало спохватилась – не слишком ли жестко выразилась? А потом мысленно махнула рукой, себя все равно не переделаешь… И торопливо перевела разговор на другую тему:
- Хорошо, что мы сюда выбрались… Доктор Вейл молодец, что настоял на больничном. С тобой по-другому нельзя… Со мной, кстати, тоже, - она усмехнулась, - Но мне-то уже лучше, так что гуляем…
Прикрыв глаза, Реджина подставила лицо ветру, а потом снова взяла Рихарда за руку.
- Тебе наверное неудобно, - посочувствовала она, - С одной стороны пакет тяжелый, с другой я… Но ничего не попишешь, с обувью я как-то не рассчитала… Поэтому буду двигаться медленно и величаво.
И она засмеялась, демонстрируя свои перемазанные землей каблуки.
Едва заметная среди опавших листьев тропинка уводила куда-то вглубь леса. Реджина не слишком ориентировалась в направлениях, а сейчас, когда рядом был мужчина, она со спокойной совестью могла положиться на него. Обычно представителям сильного пола нравилось считать, что у них в голове компас, и в настоящий момент ее это полностью устраивало.

Воздух был холодным и таким свежим, что от него слегка кружилась голова и хотелось зевнуть. Утренний туман давно рассеялся и теперь каплями висел на мокрых черных деревьях. Она свободной рукой стряхивала эти капли со свисающих на дорогу веток и  конце концов сняла и сунула в карман насквозь промокшую перчатку. На завтрашний день была запланирована целая уйма дел, так что выкроить время для приятных прогулок в ближайшее время вряд ли получится. Во всяком случае до заседания городского совета.

Запустив руку в длинные волосы Рихарда, Реджина притянула его еще ближе:
- Может. Но не домашний, - серьезно сказала она, - Ты совсем не домашний, - а потом добавила, - Но мне подходит.
Она откровенно любовалась его улыбкой, забавными гримасами, тем, как он приподнимает бровь или отбрасывает падающие на лицо волосы… Там, в Зачарованном лесу у них не было и не могло быть никакого будущего. И она, сильная, свободная, обличенная властью, приняла это с покорностью матушкиной дочки, не задумываясь даже о том, что будь на то ее желание, все могло бы быть по-другому!
Как странно и непредсказуемо тасуется жизненная колода… Страшное проклятие, накрывшее волшебные земли, внезапно оказалось единственным шансом для их необъяснимой связи. Никаких воспоминаний, никаких сомнений и - никаких препятствий. Мэру далеко до королевы, а учитель – отнюдь не бродяга… Она не зря верила в справедливость этого мира, и, наконец, он явил ей свою лучшую сторону.
Держась за руки, они медленно шли по краю обрыва, на его каменистом дне змеилась неглубокая  речка. Весной она набиралась сил и сердито несла пенные волны и всякий сор прочь от города, но сейчас, осенью, выглядела совсем присмиревшей и скучной. Реджина подняла голову к небу, набегающие тучи были такими темными, что осенний день постепенно начинал напоминать вечер. О чем она думала, оставляя зонтик в машине? О чем угодно, но никак не о возможности попасть под дождь… Ветер налетел с такой силой, что она пригнулась, отворачиваясь. Взметнулся и опал вихрь сорванных листьев, деревья тревожно зашумели, будто жалуясь на непогоду..
- Как намокнем сейчас… - Втянув голову в плечи, она укрылась за спиной Рихарда. И увидела как на светлой ткани пальто расплываются первые крупные дождевые капли.

Когда последний раз она надевала на голову венок из листьев? Реджина помнила, хотя, наверное, лучше было бы забыть. В памяти всплывали хороводы вокруг высоких костров и жгучая обида – почему ей нельзя со всеми, нельзя взять за руки девушек вот в таких же встопорщенных желтых венках, и плясать, и радоваться просто потому что праздник, и пламя горит так ярко и сыплет искрами в фиолетовое небо…  Она могла только смотреть со стороны, а потом, когда хороводы разомкнулись и рассыпались парами, со злостью швырнула свой венок прямо в угасающее пламя и сквозь слезы смотрела как чернеют и сворачиваются от жара острые, словно зубцы короны, листья.
Ладно, венок… Но вспомнить, кода ей еще довелось так же искренне, совершенно нипочему хохотать,  Реджина не смогла. Видели бы сейчас горожане своего мэра…
- Педагогика тебя не одобрит. Зато  я заранее поддерживаю любые физические методы воспитания в твоем исполнении, - пообещала она, наклоняясь к Рихарду, все еще стоящему на коленях, - За мою покладистость мне полагается бонус… Согрей меня! - и она, смеясь, сунула озябшие пальцы ему за воротник.
Наверное они бы еще долго дурачились, перемежая смех с поцелуями, гладя друг друга по холодным щекам и путая пальцы в отсыревших волосах, если бы не дождь. Для начала он припугнул их, лениво брызнув на дорогу, а уж потом, спустя несколько минут, припустил по-настоящему. Первые капли, медлительные и тяжелые, сменила частая дробь водяных горошин. Ветер рвал полы пальто и швырялся мокрыми листьями.
- Ты что, до машины полчаса по дороге… А я пока добреду… - Реджина, ежась, безуспешно пыталась укрыться за поднятым воротником, - Давай скорее в лес, там ели огромные, можно переждать самый ливень… А потом уже домой. Ну, скорей же…
И, свернув с дороги, она потянула Рихарда прямо в сотрясаемую непогодой чащу.

Под разлапистыми ветвями огромной ели действительно было немного суше, но за время, потраченное на поиск убежища, оба они успели здорово промокнуть. Реджина топталась на месте, безуспешно пытаясь отряхнуться. Брюки противно липли к ногам, шарф больше не согревал, а холодной мокрой тряпкой висел на шее, и даже в объятиях Рихарда было ничуть не теплее, потому что вода с него текла точно так же, как и с нее самой…
- Ну и приключение у нас… - она шмыгнула носом, вытирая свисающие капли, - Погуляли одни… Ты посмотри, что твориться!
Дождь хлестал, как сумасшедший. Серые водяные плети нещадно били по жухлой траве и беспомощно распростертым веткам, местами на земле лениво, словно змеи, разворачивали кольца бурые грязевые водовороты. Где-то за лесом негромко, но внятно раскатился гром.
- Гроза в октябре! Это что-то новенькое… Хорошо, Генри сейчас в школе. Хотя он грозы не боится совсем… - приподняв плечи, Реджина неотрывно смотрела на падающую воду. И почему в дождь чувствуешь себя особенно одиноко? Даже если твою ладонь сжимают тонкие и сильные мужские пальцы…
- А я в детстве ужасно боялась грозы, - призналась она, чтобы отвлечься от невеселых мыслей, - Просто моя… одна женщина, которая меня нянчила ,говорила, что непослушных детей убивает громом. Так что ничего хорошего мне от этого грохота ждать не приходилось… А вот отец всегда учил меня смотреть в лицо своим страхам: упала – поднимайся и беги, боишься темноты – ныряй в нее с головой… Неудивительно, что я однажды полезла на крышу посмотреть в лицо грозе. И там так орала небу «Я тебя не боюсь», что меня взяла и услышала мама… С тех пор гроза и вправду стала казаться мне пустяком… Ой! – сверху, пробившись сквозь густую хвою, заструились дождевые потоки. – Дай посмотрю, может на той стороне не так протекает…
Обойдя дерево кругом, Реджина безнадежно выглянула наружу и замерла от удивления. Сквозь белесую водяную завесу ясно проглядывал приземистый бревенчатый домик – темный, насупленный, с низко нависающей двускатной крышей.

Домик оказался не так близко, как казалось из укрытия и, вбежав на крыльцо, под темный дощатый навес, Реджина чувствовала себя выкупанной губкой, неповоротливой и мокрой, хоть выкручивай…
- Мои родители давно умерли, - сообщила она Рихарду сквозь шум падающей воды. Почему-то показалось очень важным сказать это именно сейчас, когда сыро, холодно и не до расспросов. Она не хотела, чтобы ему было неловко, просто стремилась  предупредить ненужные разговоры на эту тему. Одно дело, когда ты сам что-то вспоминаешь – осторожно, в обход болезненных мест, так человек ощупывает свою едва закрывшуюся рану, и совсем другое, когда об этом мимоходом говорит кто-то, начисто утративший собственное прошлое. Но так или иначе Рихард был ни в чем не виноват, и она, извиняясь,  скользнула пальцами по его мокрой ладони.
- Все нормально. Правда.
И тут же застучала в запертую дверь.
- Хоть бы хозяева были дома… Как мало человеку надо для счастья – крыша и горячий чай…
Навес почти не пропускал дождевые потоки, но ветер был такой, что это ничуть не помогало. За дверью было тихо, не закрытые  ставнями окна равнодушно отражали лес и бледные лица незваных гостей. Даже прижавшись лбом к стеклу и отгородившись руками от света, можно было разглядеть только неясные очертания мебели или каких-то коробок. И никакого движения. Домик был безнадежно пуст.
- Ну что за невезение… - Реджина безнадежно дернула дверную ручку.
Замок казался довольно хлипким, но не ломать же чужую собственность… Хотя, у этой нехитрой постройки могло совсем не оказаться хозяев… Она пожала плечами и, чихнув, потерла покрасневший нос:
- Мне кажется, тут уже давно никто не живет. Ну что, играем во взломщиков? У меня уже зуб на зуб не попадает…

Нехорошо, конечно получилось… Как бы там ни было, дом не может быть совсем уж ничейным. Не хватало только, чтобы в самый непоходящий момент объявился хозяин, призывая полицию и все беды на головы непрошенных визитеров. С дверью Раттен управился по-мужски лихо, и, покосившись на безобразную дыру, оставшуюся на месте замка, Реджина переступила порог.
Внутри едва ли было теплей, чем на улице. Но отсутствие дождя и ветра уже воспринималось как величайшее благо. В домике была всего одна комната -  сумеречная, с темными стенами и низким потолком. Резко пахло сыростью и старыми вещами, которых здесь, похоже, было в избытке.  Ветхое кресло, деревянный диванчик, огромный сундук у стены, вероятно заменяющий хозяину стол, табурет на трех ножках, какие-то коробки в углу – обстановка была нехитрой и, похоже, люди здесь не появлялись довольно давно... Оставляя мокрые следы, Реджина прошла в глубь комнаты.
- Чаем нас тут точно никто не напоит, - проведя рукой по сундуку, она брезгливо отряхнула ладонь, - Зато и привлекать за порчу имущества тоже некому… Смотри-ка!
В дальнем углу обнаружились совершенно замечательные вещи – маленький камин и дрова, сложенные рядом на полу в аккуратную поленницу, - Если разожжем огонь, можем попытаться даже высушить одежду. Иди сюда…
Она подошла к Рихарду, скользнула руками под пальто:
- Насквозь мокрый… Бедный мой, - она погладила его по волосам, ощущая острую нежность и желание согреть и укрыть своего мужчину от всех неприятностей, включая разговоры с Генри и возможную простуду. Она ничуть не жалела о сегодняшнем свидании, хотя продрогла так, что, казалось, холод добрался до самого желудка, - Пойдем греться, там и спички есть, я видела…
Дождь все так же стремительно падал за окнами,  и ей казалось, это домик неудержимо рвется вверх, заставляя сердце сжиматься в предчувствии чего-то то ли прекрасного, то ли очень страшного… Прогоняя наваждение, она зажмурилась и потерлась о его щеку. И неожиданно для себя самой успокоилась.
- Мой… - одними губами шепнула она. Так, чтобы Рихард не услышал.

- И как тут заставить себя раздеться, - Реджина невольно содрогнулась, - Хотя оно и так, и так холодно…
Щурясь, она смотрела, как желтые огоньки неохотно разбегаются по влажной бумаге, перепрыгивают на уложенные поверх поленьев ветки и медленно вытягиваются в тонкие язычки, над которыми уже наверняка  можно согреть ладони… А ведь будь в этом мире хоть капля магии, Рихарду бы не понадобилось возиться со спичками, огонь бы вспыхнул сам, подчиняясь единственно ее взгляду, одежда бы высохла в одно мгновение, а стылая комната наполнилась теплом. Правда, тогда волшебство вернулось бы не только к ней. Голд без сомнения получил бы свою долю, и вот тогда не только здесь, во всем городе могло бы стать по-настоящему жарко… Конечно, оставалась еще надежда на тайное оружие – маленький, вот уже много лет бережно охраняемый сюрприз для зловредного антиквара… Хотя чутье подсказывало ей, что и этого будет недостаточно. Чтобы найти управу на самого Румпельштильцхена нужно нечто большее…
- Даже не представляю, кто и зачем мог построить себе такое лесное убежище…  Отшельник какой-то загадочный. Летом тут, наверное, и правда хорошо, нежарко, природа, птички и прочие прелести… - она равнодушно повела плечом, - Кому-то нравится такая жизнь. А на осень-зиму приходится в город.
Она хотела добавить, что сама бы, наверное, не смогла жить вдалеке ото всех, что ей не по душе добровольное затворничество, но задумалась – в своем прекрасном доме в самом центре города она одинока ничуть не меньше, чем какой-то забившийся в глушь бедняга… И промолчала.
Рихард взялся за дело по хозяйски, и Реджине оставалось только смотреть, как он натягивает над камином веревку для просушки вещей и вообще старается обеспечить хоть какой-то комфорт в этом царстве сырости и пыли. Найти в сундуке одеяло было бы, конечно, неплохо, но только если быть уверенным, что по нему не скачут полчища блох… Или еще каких-нибудь существ, столь же малоприятных. Она поморщилась, но все-таки, не удержавшись, с любопытством заглянула под тяжелую черную крышку деревянного ящика.
В какой-то момент ей показалось, что именно такой сундук уже попадался ей на глаза. Не здесь, а там, в другой, полной волшебства и опасностей жизни. Пахло из его недр тоже соответствующе – мышами и загадками. Лампа, какая-то деревянная посуда, стоптанные сапоги безумного красного цвета, сплющенная старая шляпа, детский волчок, огромная стеклянная колба и еще масса всего странного и неопознанного с первого взгляда. Протянув руку, Реджина извлекла из груды барахла золоченую маску, расписанную когда-то яркими, а ныне изрядно полинявшими красками… Поглядела, поворачивая так и эдак, и устало уронила обратно. Все это напоминало сваленный кое-как старый театральный реквизит или маленький склад антикварной лавки… Последняя мысль заставила насторожиться, и она уже более внимательно вгляделась в извлеченные из сундука пыльные сокровища.

Чтобы найти в себе силы стащить промокшую одежду, Реджина перебралась поближе к камину. Любопытное старье, подозрительно напоминающее содержимое лавки Голда, сможет и подождать.
Пламя еще не пылало вовсю, но его сухой жар уже приятно согревал протянутые руки.
- Держи… - она размотала похожий на мокрого удава шарф, сняла пальто и пиджак, оставшись в противно липнущей к телу блузке.
- Ненавижу холод и дождь, а снег можно, если без ветра… - пробормотала она, присаживаясь на корточки как можно ближе к теплу, и сунула ладони едва ли не в самый огонь, - Лучше испепелиться, чем окончательно закоченеть… Сейчас чуть-чуть просохнем и будем греться вином, - она снизу вверх посмотрела на оставшегося без рубашки Рихарда, - Ты весь в пупырышках… Ну что же это за дом, где не ни пледа, ни одеяла? Не верю…
Она поднялась и с сомнением посмотрела на свои хлюпающие ботинки. По идее их тоже надо было бы снять, но чем застелить пол? Ладно, все равно под крышей лучше, чем без нее – она переступила с ноги на ногу и повернулась к Рихарду. Подкладывая в камин поленья, он почему-то снова вернулся к разговору о больнице.
- Как это, ничего о себе не знаешь? – она даже опешила. Конечно, у всех проклятых воспоминания о прошлом были довольно смутными, но при этом никто, абсолютно никто проблемой памяти не тяготился. А тут значит Вэйл удружил… Вообразил себя психотерапевтом и давай с энтузиазмом копаться у пациента в мозгу… Мысленно пообещав себе отплатить доктору чем-то не менее приятным, Реджина покачала головой, -  А ведь все я виновата…  Это напрямую связано с аварией, - она расстроено сжала губы, - Ну посуди сам, если бы ты ничего не помнил о себе уже долгое время, то хоть раз столкнулся с чужими воспоминаниями и заподозрил бы неладное. Но ты же жил совершенно нормально… По всему выходит, что какой-то кусок прошлого стерся после столкновения с моей машиной…
Уж лучше пусть винит ее, чем копает в правильном направлении. А она вернет ему память… Так быстро, как только сможет. Главное, чтобы за это время он не успел натворить глупостей. Она осторожно подошла сзади, положила руку на вздрогнувшее плечо:
- Ты что, ну какой же ты преступник, Рихард? – она и вправду не считала Крысолова таковым, поэтому врать было легко, - Ты работаешь с детьми, ты заполнял кучу анкет и документов… Ты обязательно все вспомнишь. Если даже Нолан вспомнил, то у тебя тем более все получится,– она коснулась губами его кожи, - Обещаю.
Реджина говорила самые нужные и правильные слова, но царящий в комнате холод кошачьей лапкой царапался прямо в сердце.